Гангутское сражение. Морская сила - [29]

Перед осадой Нотебурга один из таких отрядов наголову разгромил на рубеже Ижоры генерал Петр Апраксин, а Кронгиорт и пальцем не шевельнул, чтобы помочь осажденным.

Весной генерал рассчитывал на помощь эскадры Нумерса, но в начале мая у него появился посланец Нумерса с настоятельной просьбой изгнать русских из устья Невы, отбросить от моря.

«Без твоих воззваний это мне известно», — озлобленно размышлял Кронгиорт. Только что он выслушал жалостливый рапорт коменданта Ниеншанца о сдаче крепости.

— Передайте Нумерсу, что я питал надежды на нашу морскую силу для помощи Ниеншанцу, — скрипучим, недовольным тоном сказал Кронгиорт морскому офицеру, — но, видимо, королевский флот хорош только для парадов и прогулок у Стокгольма.

Генерал помолчал и надменно закончил:

— Исполняя волю его королевского величества, мои славные полки выполнят свой долг и сомнут русских, как это было под Нарвой.

Узнав ответ Кронгиорта, Нумере приободрился: «Еще не все потеряно. Главное, чтобы Кронгиорт отбил Ниеншанц, тогда можно уповать на Бога, рассчитывать на успешное завершение кампании…»

Так относительно радужно питали надежды на успех шведы, не зная доподлинно русского характера и совершенно не представляя, с кем имеют дело…

Выслушав генерала, князя Михаила Голицына, о скоплении шведских войск на берегах речки Сестры, Петр распорядился:

— Подымай гвардейцев и драгун. Я сам померяюсь силами со шведами.

Короткими внезапным ударом шведов выбили из укреплений, отбросили далеко к Выборгу. И «было побито неприятелей с тысячу человек».

…Не дослушав до конца своих полковников о происшедшей схватке с русскими, Кронгиорт в ярости схватил стоявшую в углу трость и начал полосовать ею спины побледневших офицеров, приговаривая:

— Так-то вы выполнили волю его величества, нашего короля, как свиньи бежали от русских лапотников! В следующий раз я сам поведу полки в бой!

Офицеры не увертывались от ударов. Видимо, их спины уже были привычны и не впервые испытывали подобные наказания…

Пришла радостная весть и от Шереметева. Он с войсками теснил шведов в Ижорской земле. Один за другим сдавались приморские гарнизоны в Яме, Ко-порье, Мариенбурге.

Царь отписал Федору Апраксину в Воронеж: «Итак, при помощи Божьей, Ингрия в наших руках».

Каждому делу свое время. Петр ушел на Олонецкие верфи, в конце августа спустили на воду «Штандарт». На гафеле затрепетал царский флаг. Привезли, как раз вовремя, двадцать восемь орудий, на олонецних заводах, начали изготавливать для них ставки. Петр ругался с Татищевым:

— Блоков-то не хватает, посылай нарочного на Вычугу к Бажениным.

Ставили мачты, поднимали стеньги, обвязывали такелаж, пригоняли паруса.

Близилась осень, на западе заволакивало небо тучами, часто хлестали дожди. Из новой крепости приходили весточки. Нет-нет да вздыхали закаленные бойцы. Пришло письмо от Преображенского генерала Репнина.

— Гляди, — Аникита плачется, — Петр протянул письмо Меншикову, — сколь на море бывал, фрегат под Азовом водил, а ныне водицы убоялся. «Зело, государь, у нас жестокая погода с моря, и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до самого станишку, а ночесь в Преображенском полку в полночь и у харчевников многих сонных людей и рухлядь их помочило. А жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает».

В сентябре «Штандарт» поднял паруса, отошел от пристани. На Ладоге зашумели осенние ветры, забурлило озеро…

Новая крепость на Неве салютовала первенцу Балтийского флота. Петр удивленно оглядел берега:

— Гляди-тко, не спят. Сколь изб нарубили мужики.

Комендант крепости, генерал Брюс, довольно ухмыльнулся:

— Сие, государь, хлопотно, но дело к зиме идет, мужики да бабы померзнут в холоде.

— Мотри за ними, установи порядок, где избы ладить. Мне доложишь. Весной план города править будем.

Еще летом Петр узнал от местных чухонцев, что верстах в двадцати от устья Невы, в заливе, есть большой остров. Тогда же появилась у него мысль. «Крепость на Неве добрая, но для обороны с моря открытая. Ежели флот шведский насядет, туго придется».

В устье стояла шнява на брандвахте, то и дело снималась с якоря, выходила на взморье. Поглядывали моряки вдаль на шведские корабли, а Меншиков ругался: «Не убрались, сукины дети».

— Покуда Нумере маячит, пойду на Ладогу, — сообразил Петр.

Меншиков, как всегда, схватил на лету указания царя, а тот молвил:

— Надобно «Штандарт» обхаживать. Ты за взморьем гляди. Нумере слиняет — дай знать сразу.

Осенние штормы накатывались один за другим, с каждым днем холодало. Только зимние квартиры в Выборге манили шведских моряков.

Нехотя Нумере покидал взморье. Так или иначе, предстоит держать ответ перед королем и адмиралами в Карлскроне. Потеряли два боевых корабля и ни одного залпа не сделали по русским, надеялись на генерала Кронгиорта, но тот сам едва унес ноги от царя Петра.

Не ведал шведский вице-адмирал, что никогда больше не ступит нога иноземца на берега Невы.

А Петр нетерпеливо ждал каждую почту. Не любил он пустословия… А Данилыч в очередном письме, как нарочно, начал с солнца, дождя, заговорил вдруг о ветре «способном», пора, мол, возвращаться. Наконец-то разошлись хмурые морщинки у Петра.