Гангстеры - [42]

Сколько времени он уже идет? Он не знает. Ноги подкашиваются под ним, его сорочка превратилась в мокрую кровавую тряпку, рука кажется ему тяжелой, как свинец. Но вот, наконец, и двери кафе Кристобаля. Жо падает на колени и стонет. Он достиг цели, и он пока жив. Как издалека до него доносится голос Баска:

— Жо?! Господи!

— Предупреди Корнелиуса. Позвони ему.

Жо Аттия теряет сознание. Он может положиться на боксера.

В некотором смысле Корнелиус был к этому готов. Он знает, против кого закрутилась эта полицейская карусель и в кого направлены отчетливо доносящиеся до него выстрелы. Корнелиус не может найти себе места. Но если есть перестрелка, значит, есть еще и живые. Это значит, что его друзья еще сопротивляются. Тем не менее Корнелиус не тешит себя иллюзиями. Рано или поздно они будут захвачены. Вооружившись морским биноклем, он поднимается на крышу, чтобы разглядеть место битвы, но ничего не может различить. С озабоченным видом он спускается вниз, готовый в любой момент вмешаться в события. Он закрывает кафе, гасит везде огни. Раздавшийся телефонный звонок не кажется ему неожиданным: он знает, что друзья позовут его. Он вскакивает с табурета, быстро подходит к телефону и снимает трубку. На другом конце провода Кристобаль взволнованным голосом с пиренейским акцентом сообщает ему о случившемся. Корнелиус слушает его, качает головой, ограничивается ответом «да… да… да…», затем вешает трубку. Толстым указательным пальцем он тут же набирает номер телефона. Раздается один гудок, другой. Корнелиус начинает нервничать. Наконец недоверчивый голос спрашивает:

— Кто говорит?

— Боксер, Деде. Слушай меня: Большой Жо находится у Баска. Он подстрелен.

— В перестрелке?

— Да. Окажи мне услугу, Деде. Отправляйся за ним на своем грузовичке. Отвезешь его, куда он скажет.

— Ночью? А заграждения? По-моему, это рискованно.

— Да, рискованно. Тем более что за ним охотятся. Но, если ты отказываешься, это твое право, — говорит Корнелиус, в тоне которого слышится прямая угроза.

— Ладно, я еду, — соглашается Деде после короткого колебания.

Деде Сискосс умеет действовать энергично и быстро. Тридцать минут спустя Аттия укладывают на матрац в грузовике, покрывают американским армейским чехлом цвета хаки. Состояние раненого крайне тяжелое: он мертвенно бледен, прерывисто дышит, однако он понимает вопрос Сискосса, который спрашивает его о конечном пункте маршрута.

— К Фелиции. Даммартен-сюр-Тижо… Это кормилица моей дочери.

Вымолвив это, Жо закрывает глаза.

В то время как Сискосс, сидя за рулем своего грузовика, думает, не привезет ли он на место уже покойника, префект полиции, взобравшийся на деревянный навес, смотрит на свои часы: стрелки показывают двадцать три часа тридцать пять минут.

— Господа, — говорит он, обращаясь к своему генштабу, столпившемуся у его ног, — пробил час, когда мы должны покончить с этими мошенниками. Я объявляю штурм. Да хранит вас Бог!

Он тянет вперед свой пистолет и разряжает его в ночь. Полицейские силы выстраиваются и отправляются на штурм «Таверны». Трещат короткие очереди. К своему удивлению, полицейские не встречают никакого сопротивления, ни один выстрел не раздается из кафе. Они беспрепятственно подходят к главному входу в здание, блокируют задний фасад. Двери открываются, полицейские проникают внутрь бастиона и захватывают его. Их взглядам предстает странное зрелище: около двадцати лежащих на полу человек с облегчением встречают их. Но счастье осажденных оказывается недолгим. Неприятный голос приказывает им:

— Всем встать к стене и вытянуть руки вперед! При малейшем движении будем стрелять!

Приказ вызывает возмущенные протесты, только несколько жуликов ведут себя тихо. Они подчиняются, уважая закон в действии.

Общая картина выглядит следующим образом. Префект полиции с покрасневшими от усталости и бессонной ночи глазами сидит за столом и бесстрастно наблюдает за своими подчиненными, проводящими допросы, составляющими протоколы и обыскивающими клиентов в зале. Три часа утра. На смену возбужденному состоянию приходит угнетенное. Комиссар Пино, обычно очень сдержанный, не может скрыть своей досады. Нузей совершенно раздавлен исходом операции.

Проверка личностей, сверка показаний с центральной картотекой проходят с обычной страшной медлительностью. Удостоверившись в невиновности невинных, их выпускают из «Таверны», взбешенных от ярости или оглушенных событиями.

Перед мрачными полицейскими стоят семеро: Альфред Бонер, Жозеф Барри, Шарль Вайян, Андре Бобстуан и Жильбер Дешан. Кроме них, еще две женщины, Гюгетта и Мари-Луиза, подружки Дешана и Бухезайхе.

Шарль Люизе молча смотрит на них, затем встает и, сжав челюсти, выходит.

Его примеру следуют его ближайшие сотрудники. Направляясь к машине, префект сталкивается с носилками, на которых лежит тело Марио Проста. Тело другого убитого, Декюрзье, уже погружено в фургон. Префект отворачивается, садится в «ситроен» и едет спать. Четыре часа утра.

Нузей и Пино выбились из сил, тем не менее они остаются на месте. Слишком возбужденные, чтобы уснуть, сознавая провал операции, они выходят из «Таверны» после отъезда префекта, чтобы немного пройтись. Нузей закуривает сигарету, Пино — трубку. Они огибают здание, идут в огород, останавливаются у колодца.