Гангстеры - [38]

Полчаса спустя мы едем в направлении улицы Бассано.

Начинается схватка. Жильбер Дешан весь собран, он начеку и не спускает с меня внимательных глаз. Я молча и иронично смотрю на него. Он, как и говорил Машу, невысокий и крепкий, но хронометра у него нет, только прямоугольные часы в тонкой золотой оправе и бриллиантовые запонки. На нем шелковая кремовая сорочка с вышитыми инициалами Ж.Д., чуть выше сердца. У Жильбера низкий лоб, жесткие черные волосы, холеные руки с ухоженными ногтями. Он первым переходит в наступление:

— Почему вы привезли меня сюда?

Я по-прежнему улыбаюсь с загадочным видом. Наконец я говорю:

— Как будто ты не знаешь!

— Честное слово, нет.

— Оставь!

Я умолкаю намеренно, хотя мне и не терпится как можно быстрее покончить с этим, ткнуть ему в нос признание Машу, получить его собственное и вернуться домой к Марлизе. Но необходимо выждать, пока им овладеет беспокойство. Я должен подождать, прежде чем выложу свои карты. Может быть, он скажет и больше, чем я рассчитываю услышать. Чтобы убить время, я задаю ему рутинный вопрос в стиле Дюрье:

— Где ты родился?

Дюрье сейчас спит в своем пригородном домике. Каждый вечер после ужина он выкуривает трубку, выгуливает собаку и спокойно растягивается в своей кровати с медными трубками в стиле начала века. Я посмеиваюсь над ним, но он обладает тем, чего нет у меня: безмятежностью. Как только он заканчивает дежурство, полицейские проблемы перестают для него существовать до девяти утра следующего дня.

— В Понтиви, — отвечает мне Дешан.

Красивое место. Я был там однажды до войны на каникулах. Понтиви находится на Блаве. Здесь изготовляют полотно. Я люблю Бретань и люблю бретонцев.

— Послушай, Жильбер, если ты здесь, значит, по серьезному поводу, можешь не сомневаться. Сутенерство меня не интересует.

— Какое сутенерство?

— Я имею в виду улицу Блондель. Я не вяжусь к тебе с вопросами, на какие деньги ты живешь, одеваешься и покупаешь бриллианты. Я вижу, что в средствах ты не стеснен, но меня это не интересует. Видишь ли, я питаю слабость к носкам. Забавно, правда?

Жильбер Дешан смотрит на меня недоверчиво. Я достаю из кармана сигарету, закуриваю и пускаю дым в потолок. Затем продолжаю:

— Поскольку я добрый, я хочу помочь тебе, Жильбер. В Молльене и в Мо есть люди, которым нравится изготовлять носки. Тебе известно, кто их носит? Нет? Мошенники с улицы Сен-Дени. Представляешь себе?

Я вижу, что моя тирада потрясает его, поэтому продолжаю:

— Я пришел за тобой из-за носков. На тебя ссылаются твои приятели, пойманные с поличным. Так что выбирай: либо ты признаешь факты, и мы договариваемся в наших общих интересах, либо ты их отрицаешь и в таком случае проводишь ночь здесь, а завтра мы устраиваем тебе очную ставку с приятелями. Против тебя сейчас уже трое, но я попытаюсь поймать и других, так что чаша весов склоняется не в твою пользу. Что же касается источника твоих доходов в «Пети-Тру», то можешь не волноваться, об этом я тоже позабочусь.

Возможность лишиться ежедневных доходов производит на Дешана более сильное впечатление, чем обвинения в грабеже. Таковы сутенеры. Женщины для них важнее всего. Они обеспечивают им заработок и покой. Пока женщины наполняют их копилку, сутенеры чувствуют себя в безопасности, независимо от политических конфликтов, войн и бомб, взрывающихся над Хиросимой. Жизнь без женщин становится для них кромешным адом.

Жильбер Дешан не исключение. Он принадлежит к сутенерскому братству, разветвления которого опутывают землю: содержатели игорных домов и домов терпимости. Через них хороший полицейский может узнать очень многое о предстоящем в воровском и преступном мире. Баньель, выйдя из министерства после совещания, порекомендовал мне обзавестись собственной сетью информаторов. Случай представился, так как судьба Жильбера Дешана находится в моих руках. Я мягко наступаю:

— Пока у тебя есть еще возможность выкарабкаться.

— Что я должен делать? — спрашивает Дешан, подняв брови.

— Работать на меня.

Я говорю это небрежно, как если бы речь шла о чем-то совершенно естественном. Но он весь напрягся.

— Что это значит?

— Это означает, что мне необходимы информация, сведения. Кражи меня не интересуют, но настоящие преступления, например…

— Но откуда же мне знать о настоящих преступлениях?

— Ты знаешь Бухезайхе?

Он смотрит на меня ошеломленно, не понимая, почему я произнес это имя.

— Знаю.

— Так вот, он меня интересует. Он был в гестапо, так?

— Да, черт возьми.

— И он на коне!

— Похоже.

— Итак, баш на баш. Ты мне сообщаешь, где я могу его взять, а я тебе прощаю за это одно дело.

— Как это, одно?

— Очень просто: одна информация равняется одному делу. Три — трем и так далее.

— Ну, это уж слишком! Я столько не воровал. Разве что вот с Деде-Баском.

— Это кто?

— Хороший парень. По воскресеньям мы ездим с ним в Шампини поиграть в шары. Если я вам окажу услугу, вы действительно оставите меня в покое?

— Посмотрим.

— Бухезайхе тоже ездит в Шампини с Жо Аттия, в бистро. За короткое время они набили себе карманы с Лутрелем, Ноди и Дано. Только последних вы лучше не трогайте.

Упоминание имени Лутреля заставило меня подскочить. Я снова перехожу в наступление: