Гангстеры - [34]

— Так это же тот молодой тип, который помогал элегантному. Он очень хорошенький…

— А шофера вы видели? — прерывает ее Нузей.

Она отрицательно качает головой:

— Нет. Было солнечно, и лобовое стекло отсвечивало. Я видела только шляпу.

Нузей думает, что двое других злоумышленников были, наверняка, те же самые, которые совершили ограбление почтамта в Ницце и о которых ему рассказал Пино по дороге из министерства.

— Мадам, еще немного терпения, — говорит полицейский, роясь в снимках. — Посмотрите эти фотографии, может быть, вы узнаете еще кого-нибудь. Вы прекрасный физиономист, я вам уже это сказал. Я сейчас вернусь.

Когда Нузей возвращается, консьержка держит в руке фотографии Бухезайхе и Фефе.

— Я могу идти, мсье? — спрашивает она.

— Минутку, — отвечает Нузей, — мы должны записать ваши показания. Бриа, проводи мадам к секретарю.

Нузей остается один в кабинете. Он очень доволен. Если Фефе хорошо известен судебной полиции, то Бухезайхе, разыскиваемый за сотрудничество с немцами, отныне обвиняется также в вооруженном нападении. Эмиль потирает руки. Связь Толстого Жоржа с воровским миром рано или поздно должна была вывести на его след.

В паутину Нузея попадается вторая муха. Это коммивояжер с рыжими волосами и веснушчатым лицом, который говорит с сильным акцентом парижского предместья. Он входит в кабинет старшего инспектора с сокрушенным видом человека, бесконечно сожалеющего о том, что сболтнул лишнее.

— Я не хочу быть замешанным в это дело, мсье, — повторяет он как литанию.

Он явно напуган.

— Они убьют меня! — стонет он, не в силах унять дрожание нижней губы.

— Да нет же, нет, — успокаивает его Нузей.

Однажды вечером в воскресенье молодой человек пошел со своей подружкой погулять по берегу Марны. Он четко разработал свой сентиментальный план: после ужина в кафе он рассчитывал увлечь свою спутницу в кусты, благоприятные для недозволенных ласк. Это были времена, когда молодые люди довольствовались тем немногим, что им предоставляла природа, когда каждая беседка, каждый темный уголок парка или сада укрывал мимолетную и некомфортную любовь. Итак, в тот вечер молодой человек прижимал к себе свою подругу на скамейке парка Сен-Мор, когда его внимание привлекла странная дискуссия. Двое мужчин громко беседовали, постоянно повторяя три имени: Жо, Серж, Моника.

Дискуссия разгорелась в отношении Моники. Затаив дыхание, молодой коммивояжер слушал, как некто Серж упрекал своего собеседника Жо в том, что он увел его жену. Движимый любопытством, молодой человек дополз, как змея, до края дороги, где обнаружил третьего человека, высокого и крепкого, молчаливо стоящего в стороне. Спрятавшись за деревом, юноша сумел разглядеть, что у самого высокого из тройки, Жо, был золотой зуб, резец, а также галстук, повторящий цвета французского флага. До сих пор они просто выясняли отношения, что, впрочем, типично для воскресного вечера на берегах Марны. Затем события приняли неожиданный оборот. Самый маленький из тройки, Серж, неожиданно завопил:

— Если ты не уплатишь мне пятьсот тысяч франков, ты пожалеешь.

Жо рассмеялся. Молчавший до сих пор человек подошел к ним и презрительно сказал:

— Жо, не трать на него слюну.

Он достал из кармана револьвер. Раздались три выстрела. Серж рухнул на землю. Оба мужчины сели в «делайе» и быстро уехали.

На следующий день молодой человек рассказал об этой сцене своему коллеге, брат которого служил в полицейском отделении Восемнадцатого округа: три дня спустя информация дошла до Нузея. Его подозрения разбудила «делайе». Бриа как-то сказал ему, что часто видит эту машину на улице Пюже, на Монмартре, перед бистро, владельцем которого является Альфред Бонер, бывший сутенер. Нузей порылся в архивах и узнал, что Бонер и Ноди вместе орудовали в Тулузе. Он установил также, что у них обоих был общий друг — Андре Финкбаймер, их командир по Сопротивлению, в настоящее время владеющий кафе «Марронье» в Сен-Мор по адресу: набережная Пети-Парк, сорок шесть, то есть неподалеку от того места, где коммивояжер был свидетелем убийства.

Эмиль Нузей положил на стол перед вторым свидетелем пачку фотографий. После долгого колебания молодой человек указал на две из них. Нузей нисколько не удивился, увидев на одной Пьера Лутреля. Он был поражен, когда молодой человек остановился на фотографии Жо Брахима Аттия, бывшего депортированного, которого полиция не трогала в знак благодарности и признательности за самоотверженность и героизм, проявленные им в Маутхаузене.

Нузей снова потирает руки. Лутрель, Ноди, Фефе, Бухезайхе и теперь еще Аттия. Банда вырисовывается. Остается ее обнаружить и накрыть. Даже полицейские имеют право тешить себя иллюзиями.

Большинство полицейских признают, что удача или провидение играют определенную роль в их работе. В течение долгих месяцев, а иногда и нескольких лет они топчутся на месте, ведут розыск «втемную», вкалывают, бездельничают, томятся, действуя как бы в тумане. И неожиданно небо проясняется, сведения накапливаются, и можно пускать в ход машину правосудия. Так произошло и с Нузеем. Он получает еще одно подтверждение о присутствии банды в «Марронье». Речь идет о случайном совпадении, счастливом случае, на который уповают полицейские. На этот раз необходимую информацию Нузею предоставляют двое полицейских.