Гангстер - [28]

Они стояли под тентом закрытого на ночь ресторана, мостовую хлестали яростные струи дождя. Все трое промокли насквозь, с одежды капало на красную ковровую дорожку, все еще лежавшую перед входом. Ангус полез в карман сорочки, достал влажный лист бумаги, щепотку табака, свернул сигарету, не без труда разжег мокрый табак и глубоко затянулся, надолго задержав дым в легких.

— Это место не хуже любого другого, какое мы сможем найти сегодня вечером, — сказал он.

— Для чего? — полюбопытствовал Пуддж, встревоженно посмотрев на Анджело, дрожавшего в тонкой курточке и слаксах.

— Поговорить о бизнесе, — ответил Ангус; он без особого успеха пытался прикрыть сигарету от ветра и дождя. — Вы двое неплохо справлялись с теми заданиями, которые я вам давал. Каждая работа была сделана чисто и принесла хорошую прибыль.

— И это хорошо, да, — утвердительным тоном произнес Пуддж, придвигаясь поближе к двери.

— Это очень хорошо, — подтвердил Ангус. — Но теперь пришло время сделать из хорошего кое-что получше.

Анджело смотрел, как он докурил сигарету и бросил окурок в большую лужу. Он любил Ангуса Маккуина и уважал его как босса. Но он также знал из многочисленных разговоров с Жозефиной и Идой Гусыней, что Ангусу ни в коем случае нельзя слишком уж безоглядно доверять. Пока они с Пудджем подтверждают свою полезность и регулярно приносят деньги, он их ценит. Но как только они оступятся, Ангус вышвырнет их так же небрежно, как этот вот окурок.

— Я теперь держу один из пирсов в центре города, — сказал Ангус. — Керран и «Истмены» уступили мне его полностью за небольшую часть моих акций. Ну, а мне пойдет доля с жалованья рабочих и все, что удается содрать с судов за очередь на разгрузку.

— Который пирс? — спросил Анджело, придвигаясь поближе к Ангусу.

— Он тебе хорошо знаком, — ответил босс. — Шестьдесят второй пирс. На котором работает твой старик.

— На том пирсе командует Карл Баньон, — сказал Анджело, помнивший это имя так же хорошо, как и то, откуда взялся у него большой шрам над глазом. — Вы хотите его оставить?

— Это уже ваше дело, — ответил Ангус. — Ваше дело — надзирать за пирсом. Заботиться о том, чтобы деньги плыли в нужном направлении, то есть ко мне. Собирать налог с рабочих в день зарплаты и доставлять мне в «Мэриленд».

— И с моего отца тоже?

— А почему я должен делать ему какие-то поблажки? Он для меня никто. Хочешь урезать свою долю — ради бога; это твое дело. Пока хрусты текут так, как полагается по моим расчетам, у вас все будет в ажуре.

— Когда мы должны начать? — спросил Пуддж.

Ангус вынул карманные часы из жилета и, прищурившись в темноте, всмотрелся в циферблат.

— Пирс открывается часа через три. Постарайтесь оба быть там. Если босс опаздывает в первый же день, это производит плохое впечатление. — Он убрал часы в кармашек и поднял воротник твидового пиджака. — Полагаю, что вы справитесь с любыми осложнениями, какие могут вас ожидать, — сказал он. — Конечно, посторонний, посмотрев на вас, может подумать, что вы еще мальчишки. Но вы — мои мальчишки, и это должно добавить вам крутизны.

Ангус повернулся и вышел под ливень. Анджело и Пуддж, оставшиеся под тентом, проводили его глазами.

— Похоже, что мы получили пирс в свое распоряжение, — сказал Пуддж.

Анджело кивнул, глядя прямо перед собой. Пальцы его правой руки, опущенной в боковой карман куртки, стиснули рукоять револьвера.

Карл Баньон стоял посреди полукруга из сорока мужчин; его щеку оттопыривал большой комок жевательного табака. Ворота пирса у него за спиной были закрыты и заперты на замок. За воротами стоял у причала огромный грузовой пароход, именовавшийся «Тунисия», дожидавшийся, пока его загрузят свежими досками, чтобы отправиться в дальний путь.

— …управлять Ангус Маккуин, — говорил Баньон грузчикам. — Мне плевать на эту болтовню, а вам на нее тем более плевать. Если вы хотите работать, значит, вы должны платить. А человеком, которому вы платите, всегда буду я.

Баньон вдруг заметил, что стоявшие перед ним смотрят куда-то мимо него. Он обернулся и увидел Анджело и Пудджа, одетых в чистые сухие костюмы, шедших к кругу между луж, покрывавших причал. Дождь сменился утренним туманом, быстро теплело, и над мокрым бетоном уже поднимались испарения.

Анджело посмотрел на Баньона и улыбнулся, заметив тень узнавания в его глазах. Затем он быстро окинул взглядом грузчиков и остановился, увидев среди них своего отца, Паолино. Пуддж первым подошел к группе, он держал руки в карманах брюк, губы были растянуты в чуть заметную улыбку.

— Если вы ищете свою школу, так она на другой улице, — сказал Баньон. Он шагнул в сторону группы грузчиков, развернулся лицом к Пудджу и сплюнул табачной жижей в лужу в нескольких дюймах от его ног.

— Нас прислал Маккуин, — сказал Пуддж, повысив голос, чтобы его все слышали.

— Ну и как дела у этого англичанишки? — хохотнув, рявкнул Баньон. — Решил выпустить свое стадо из хлева? — Он наклонился и собрался еще раз плюнуть, теперь уже совсем под ноги Пудджу.

— Это плохая привычка, — сказал Пуддж и распахнул пиджак, показав рукоятку пистолета, торчавшего за поясом.

Баньон взглянул сначала на оружие, а затем в глаза мальчика. Он был достаточно тертым и хорошо умел отличать реальную опасность от несерьезной угрозы. Если Пуддж Николз и боялся чего-нибудь, то сейчас любые страхи были захоронены очень глубоко и не доступны ничьему взгляду. Баньон сглотнул жвачку и попятился.