Гамлет, принц датский - [12]

Первый актер

«Но кто бы видел жалкую царицу…»

Гамлет

«Жалкую царицу»?

Полоний

Это хорошо, «жалкую царицу» – это хорошо.

Первый актер

«…Бегущую босой в слепых слезах,

Грозящих пламени; лоскут накинут

На венценосное чело, одеждой

Вкруг родами иссушенного лона –

Захваченная в страхе простыня;

Кто б это видел, тот на власть Фортуны

Устами змея молвил бы хулу;

И если бы ее видали боги,

Когда пред нею, злобным делом тешась,

Пирр тело мужнее кромсал мечом,

Мгновенный вопль исторгшийся у ней, –

Коль смертное их трогает хоть мало, –

Огни очей небесных увлажнил бы

И возмутил богов».

Полоний

Смотрите, ведь он изменился в лице, и у него слезы на глазах. – Пожалуйста, довольно.

Гамлет

Хорошо, ты мне доскажешь остальное потом. – Милостивый мой государь, не позаботитесь ли вы о том, чтобы актеров хорошо устроили? Слышите, пусть их примут хорошо, потому что они – обзор и краткие летописи века; лучше вам после смерти получить плохую эпитафию, чем дурной отзыв от них, пока вы живы.

Полоний

Принц, я их приму сообразно их заслугам.

Гамлет

Черта с два, милейший, много лучше! Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута? Примите их согласно с собственною честью и достоинством; чем меньше они заслуживают, тем больше славы вашей доброте. Проводите их.

Полоний

Идемте, господа.

Гамлет

Ступайте за ним, друзья; завтра мы дадим представление.

Полоний и все актеры, кроме первого, уходят.

Послушайте, старый друг; можете вы сыграть «Убийство Гонзаго»?

Первый актер

Да, принц.

Гамлет

Мы это представим завтра вечером. Вы могли бы, если потребуется, выучить монолог в каких-нибудь двенадцать или шестнадцать строк, которые я бы сочинил и вставил туда? Могли бы вы?

Первый актер

Да, принц.

Гамлет

Отлично. Ступайте за этим господином; и смотрите не смейтесь над ним.

Первый актер уходит.

Дорогие мои друзья, я прощусь с вами до вечера; рад вас видеть в Эльсиноре.

Розенкранц

Мой добрый принц!

Гамлет

Итак, храни вас бог!

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Вот я один

О, что за дрянь я, что за жалкий раб!

Не стыдно ли, что этот вот актер

В воображенье, в вымышленной страсти

Так поднял дух свой до своей мечты,

Что от его работы стал весь бледен;

Увлажен взор, отчаянье в лице,

Надломлен голос, и весь облик вторит

Его мечте. И все из-за чего?

Из-за Гекубы! Что ему Гекуба,

Что он Гекубе, чтоб о ней рыдать?

Что совершил бы он, будь у него

Такой же повод и подсказ для страсти,

Как у меня? Залив слезами сцену,

Он общий слух рассек бы грозной речью,

В безумье вверг бы грешных, чистых – в ужас,

Незнающих – в смятенье и сразил бы

Бессилием и уши и глаза.

А я,

Тупой и вялодушный дурень, мямлю,

Как ротозей, своей же правде чуждый,

И ничего сказать не в силах; даже

За короля, чья жизнь и достоянье

Так гнусно сгублены. Или я трус?

Кто скажет мне: «подлец»? Пробьет башку?

Клок вырвав бороды, швырнет в лицо?

Потянет за нос? Ложь забьет мне в глотку

До самых легких? Кто желает первый?

Ха!

Ей-богу, я бы снес; ведь у меня

И печень голубиная – нет желчи,

Чтоб огорчаться злом; не то давно

Скормил бы я всем коршунам небес

Труп негодяя; хищник и подлец!

Блудливый, вероломный, злой подлец!

О, мщенье!

Ну и осел же я! Как это славно,

Что я, сын умерщвленного отца,

Влекомый к мести небом и геенной,

Как шлюха, отвожу словами душу

И упражняюсь в ругани, как баба,

Как судомойка!

Фу, гадость! К делу, мозг! Гм, я слыхал,

Что иногда преступники в театре

Бывали под воздействием игры

Так глубоко потрясены, что тут же

Свои провозглашали злодеянья;

Убийство, хоть и немо, говорит

Чудесным языком. Велю актерам

Представить нечто, в чем бы дядя видел

Смерть Гамлета; вопьюсь в его глаза;

Проникну до живого; чуть он дрогнет,

Свой путь я знаю. Дух, представший мне,

Быть может, был и дьявол; дьявол властен

Облечься в милый образ; и возможно,

Что, так как я расслаблен и печален, –

А над такой душой он очень мощен, –

Меня он в гибель вводит. Мне нужна

Верней опора. Зрелище – петля,

Чтоб заарканить совесть короля.

(Уходит.)

Акт III

Сцена 1

Комната в замке

Входят король, королева. Полоний, Офелия, Розенкранц и Гильденстерн.

Король

И вам не удается разузнать,

Зачем он распаляет эту смуту,

Терзающую дни его покоя

Таким тревожным и опасным бредом?

Розенкранц

Он признается сам, что он расстроен,

Но чем – сказать не хочет ни за что.

Гильденстерн

Расспрашивать себя он не дает

И с хитростью безумства ускользает,

Чуть мы хотим склонить его к признанью

О нем самом.

Королева

А как он принял вас?

Розенкранц

Со всей учтивостью.

Гильденстерн

Но и с большой натянутостью тоже.

Розенкранц

Скуп на вопросы, но непринужден

В своих ответах.

Королева

Вы не домогались,

Чтоб он развлекся?

Розенкранц

Случилось так, что мы перехватили

В дороге некоих актеров; это

Ему сказали мы, и он как будто

Обрадовался даже; здесь они

И, кажется, уже приглашены

Играть пред ним сегодня.

Полоний

Это верно;

И он через меня шлет просьбу вашим

Величествам послушать и взглянуть.

Король

От всей души; и мне отрадно слышать,

Что к этому он склонен. –

Вы, господа, старайтесь в нем усилить

Вкус к удовольствиям.

Розенкранц

Да, государь.

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Король

Оставьте нас и вы, моя Гертруда.

Мы, под рукой, за Гамлетом послали,

Чтоб здесь он встретился как бы случайно

С Офелией. А мы с ее отцом,