Гамлет, отомсти! - [88]

– Но все же в чем-то подозревается? Что он там искал в зале?

– Я получил от него объяснения на этот счет, хотя и не без труда. Они звучат странно, почти фантастически, но я склонен им верить. Несколько дней назад Макдональда уговорили прочесть малый Катехизис и одно из стихотворений Бернса для американского филолога доктора Банни. Чуть позже, к своему величайшему раздражению, Макдональд узнал, что все его «декламации» записывались аппаратом Банни, с помощью которого, как вам известно, сэр, было передано одно из посланий. И когда Макдональд услышал о том, что аппарат Банни связан с посланиями, он буквально вышел из себя. Ведь он считал, что мы постараемся вычислить злоумышленника с помощью записей Банни – что мы и собирались предпринять, когда на Банни напали, – и все связанное с этой машиной неизбежно всплывет в суде. Так вот, он и мысли допустить не мог о том, что его «декламации» Бернса и Катехизиса будут заслушаны в суде присяжных. Поэтому он решил завладеть нужным роликом, который, по его убеждению, все еще был в аппарате. Сам же аппарат находился в артистическом фойе, и именно его-то он и искал. Как я уже сказал, все это странно. Однако мне кажется, что это вполне сочетается с характером Макдональда, и я склонен верить ему.

– Вот так конфуз, – произнес Сэндфорд. – Полагаю, его все-таки стоит привлечь. Однако, если все так и окажется, думаю, можно посмотреть на это сквозь пальцы. Я не очень-то его виню.

– Нет, сэр. Главный же момент состоит в том, что Макдональд отпадает как преступник-одиночка. И если быть кратким, Коуп и миссис Терборг также явно попадают во вторую группу. В таком случае у нас остается единственная, так сказать, бутылка.

Начальник полиции поразмыслил о подобающем обстановке поведении и решил рассмеяться. Рассмеялся он громогласно.

– И если эта бутылка вдруг разобьется, тогда в деле окажется замешанным более чем один субъект. Маллох, вы сказали? Он что, подозрительнее остальных?

– Да, сэр, в некотором роде. Я решил заняться с ним последним на случай того, что это может привести его в замешательство. Он в особом положении: единственный, кому пока что можно предъявить хоть какой-то мотив.

– Ах да, мотив! – нетерпеливо воскликнул Сэндфорд. – Мотив. Да, конечно, что чрезвычайно важно. Рад, что вы искали мотив. Я как-то о нем позабыл. Просто потрясающе – я совсем не подумал о мотиве.

– Да, сэр. Существует история, очевидно, имеющая под собой существенные основания, о чем-то вроде смертельной вражды между Маллохом и Олдирном. Что-то уходящее корнями в их студенчество.

– Вот как! – откликнулся Сэндфорд. – Тогда следует привести Маллоха сюда. Конечно, неудобно докучать почтенному джентльмену – но это необходимо. Я просто молча посижу рядом, и все. Пригласите-ка его.

– Слушаюсь, сэр.

* * *

Нейв вошел к себе в спальню и закрыл дверь. Солнечный луч, скользнув по горизонтали, упал на разложенный на стульях вечерний наряд. Человек пришел и ушел.

Нейв приблизился к окну и рассеянно выглянул наружу. Затем его взгляд остановился на вершине Хортон-Хилл. Толпа, тележки мороженщиков – все оставалось на своих местах. Он мрачно улыбнулся собравшейся вдали публике, как может улыбнуться ученый, получив желаемый результат. Затем повернулся и возбужденно зашагал взад-вперед по комнате, движимый то ли нетерпением, то ли сомнением, то ли еще каким-то неконтролируемым внутренним импульсом. Он внезапно остановился, словно пытаясь взять себя в руки, неторопливо разделся, отправился в ванную и открыл воду. Затем он вернулся.

Стоя посреди спальни, он неохотно, словно в трансе, перевел взгляд в дальний угол комнаты. Затем усилием воли он заставил его вернуться к запонкам. Однако его взгляд упрямо стремился в сторону.

Нейв подошел к книжной полке. Затем осторожно, словно совершая что-то запретное, снял оттуда книгу.

* * *

Мэйсон с казенной вежливостью поставил еще один стул.

– Профессор Маллет? – спросил Эплби.

– Маллох.

Маллох выглядел не более строго, чем обычный известный ученый муж. К тому же он не казался взволнованным.

– Маллох, прошу прощения. Хотел бы извиниться перед вами, что вызвал вас последним и почти прямо перед ужином. Боюсь, мы несколько бессистемно приглашали людей и беседовали с ними.

– Несомненно, – ответил Маллох. Он спокойно смотрел на Эплби через стол. Предстоял настоящий поединок, и в этом Эплби убедился сразу, как только осознал, что Маллох намеренно дал ему это понять. Это была объявленная дуэль с глубоко скрытым в ней непонятным наслаждением, свойственным участникам подобных поединков.

– Мистер Маллох, вы весьма интересуетесь «Гамлетом» и по этой причине прибыли в Скамнум, чтобы принять участие в постановке?

Маллох осторожно размышлял над этой линией нападения. Эплби вдруг подумал: а если он сразу запротестует, что вполне могло быть? Этот вопрос больше подходил адвокату в суде, нежели полицейскому, бравшему показания у возможных свидетелей. Но Маллох ответил на него подробно и не торопясь:

– Да, я опубликовал работу об этой пьесе под названием «Демонстрация насилия», по большей части относившуюся к литературной критике. – Литературная критика, как подразумевал тон ответа, являлась «отдохновением» ученого от более серьезных вещей. – И когда меня пригласили приехать, я с радостью согласился. Мистер Готт, хотя в большей степени является специалистом по текстам, высказал интереснейшие мысли касательно драмы в целом. Я с интересом ждал разговоров с ним.