Гамельнский Крысолов - [7]

-Не похожи, - Иероним коротко, напряженно поморщился и продолжил, - Он лучше понимает людей.

-Я рад, что хоть кто-то считает, что Джек понимает окружающих, - начал Виктор и тут же замолчал, встретившись с Иеронимом взглядом. Еще два года назад он порой ловил себя на том, что взгляд альбиноса действует на людей парализующе, что просто сощурившись или заглянув человеку в глаза, Иероним мог заставить его замолчать и остановиться. Были и те, кому этот взгляд был нестрашен, как Пенелопа или сам Гадатель, но, в основном, этот взгляд никто не смог бы выдержать больше минуты.

Свет отражался в глазах альбиноса, превращая радужку из просто серой в серо-красную, цвета грязной воды, разбавленной красной краской.

-Крысолов всегда точно знает, куда нужно ударить, чтобы было больно. Ты, даже со своей эмпатией, порой не понимаешь очевидных мелочей.

-Думаешь, что знаешь меня. Ладно, - Виктор поймал себя на том, что снова расплывается в неприятной улыбке, злорадной и жутковатой. Потом он краем глаза взглянул на Густавссона и, шумно вздохнув, добавил: - В любом случае, я пришел сюда говорить с тобой не об этой черте характера Джека, а кое о чем другом.

-И что же ты хочешь услышать?

-Как ты оказался в клубе, что ты увидел и что ты услышал, - Виктор развел руками. - Все как всегда.

-Он отказывается об этом говорить, - вдруг вмешался Густавссон. - Именно поэтому он наш подозреваемый.

-Поэтому он не в больнице, хотя должен, - недовольно поправил его Виктор. - И вы - не я, Густавссон, со мной Иероним будет сговорчивее. Ведь так, Белоснежка? - Гадатель повернулся к альбиносу, ожидая снова встретиться с полным ненависти взглядом, как это бывало раньше.

Но он ошибся. Иероним смотрел на него с тоской и усталостью. В этом взгляде было все, что он хотел бы высказать Виктору: как он долго искал его и как надеялся снова услышать его насмешки, просто потому, что это бы означало, что Виктор совсем скоро ответит на его вопросы.

-Я устал, Виктор, - начал Иероним. Гадатель покачал головой.

-Если ты расскажешь мне все, что помнишь, я смогу тебя отсюда вытащить. Но только так. Другого выхода нет.

Он надеялся, что Иероним перестанет упрямиться, не станет задавать ненужные вопросы сейчас и вместо этого расскажет про Джека и про всё, что видел.

И Иероним, продолжая удивлять Виктора такими переменами, вздохнул и начал пересказывать все, что помнил.

Его версия событий была точь-в-точь такой же, как показанная кофейными духами: он оказался в клубе случайно и принял Джека за Виктора. Джек увидел его и поздоровался, позвал Тристану на сцену, одел на нее наушники, а потом достал из кармана дудочку.

Иероним лишь подтверждал все, что уже знал и видел Виктор: про древнюю песнь страданий, про умирающих людей и голос Пенелопы. Каждая деталь, которую вспоминал Иероним, казалась Виктору старой знакомой.

-Подождите, - вдруг вмешался Густавссон, когда Иероним закончил свой рассказ. - Почему вы называете девушку Тристана? Разве ее зовут не Викки?

-С чего Вы взяли, что ее зовут Викки, Данни? - Виктор нахмурился. Ему вдруг показалось, что он упускает что-то, какую-то глупую мелочь. Слова Густавссона должны были помочь ему о чем-то догадаться, о чем-то, что вертелось на языке, но никак не приходило в голову.

-Викки. Он написал на стене второго клуба "Привет, Викки", - пояснил Густавссон.

Гадатель разочарованно выдохнул - вот она, разгадка. Никакой страшной тайны, действительно, глупая и незначительная мелочь...

Иероним тихо и как-то жутко засмеялся, уткнувшись лицом в ладони, так же понимая, что означала эта шутка.

-Викки - это я, Данни, - Виктор устало потер лоб ладонью. Шутка Джека буквально за пару мгновений перестала выглядеть такой уж дурацкой. Гадателя словно облили холодной водой, его стало трясти от волнения и страха. - Джек хотел, что бы я это видел. Что бы я взялся за это дело.

Было ли это умелым заигрыванием, как тогда, на маяке, или сейчас Джек и вправду искал встречи с ним?

-Отпустите Иеронима. Он здесь не причем.

-Он выжил там. Мы должны понять, почему преступник его пожалел, - покачал головой Густавссон. Виктор встал со своего места и направился к дверям. Похоже, у него начиналась мигрень, и теперь боль стучала в висках, ежесекундно напоминая о переутомлении.

-Он такой же, как я, поэтому и выжил. И он Вам не нужен, Данни, - устало протянул Гадатель. - Не заставляйте меня настаивать.

-Ты слишком устал, Виктор, отдохни прежде, чем настаивать, - хрипло прошептал Иероним. Виктор обернулся - такое участие со стороны бывшего Чистильщика, как минимум, настораживало. Но Иероним был спокоен и всем своим видом демонстрировал, что уверен, - даже если Виктор не сможет вытащить его сейчас, то вытащит потом.

-Я не могу его отпустить. Он может быть сообщником преступника, - Густавссон снова покачал головой.

Виктор чувствовал себя слишком уставшим, чтобы гипнотизировать детектива, ему казалось, что все, что сложнее моментального, буквально секундного предсказания, сейчас уничтожит его окончательно. Видимо, именно об этом и говорил Иероним, когда просил его отдохнуть, прежде чем настаивать.