Гамбусино - [43]

Напоенная горькими, отвратительными запахами, тончайшая пыль проникала всадникам в глаза, ноздри и горло, вызывая жгучую боль, подобную боли от ожога.

Только накануне на рассвете отряд вошел в пустыню, и уже сегодня, через несколько часов, все изнемогали от ужасных страданий.

Несколько лошадей пали от усталости. Брошенные своими хозяевами, еще трепещущие, они стали добычей целой стаи гнусных хищных птиц — урубу21, которые с резким клекотом кружили над ними и затем бросались на их трупы.

Трое или четверо солдат, шатавшиеся в своих седлах, смотрели вокруг мутными, невидящими глазами; это были первые симптомы сильнейшего прилива крови к голове от палящих лучей солнца — симптомы, указывающие на верную смерть к концу дня, если только не произойдет чуда.

Мрачные, безмолвные, с опущенными головами и дикими взорами, всадники машинально ехали вперед, не очень ясно отдавая себе отчет в окружающем.

Один только Горацио де Бальбоа с гордо поднятой головой, прямо, уверенно державшийся в седле, казалось, вызывал на бой неукротимую пустыню. Он, как разведчик, ехал на сто шагов впереди всего отряда, а вслед за ним ехали воины-команчи, которых Мос-хо-ке прислал ему в качестве проводников.

Команчи, бесстрастные и холодные, нечувствительные к раскаленным солнечным лучам, смертельно опасным для сопровождаемых ими белых, внимательно следили за приближающимся отрядом индейских всадников, маневрировавших примерно на расстоянии одного лье от отряда Бальбоа.

— Что это значит? — гневно вскричал дон Горацио. — Эти черти собираются атаковать нас?

— Весьма вероятно, — лаконично ответил всадник, ехавший рядом с капитаном.

— Антилопа — умный воин, — вкрадчиво сказал дон Горацио. — Он, наверно, знает этих всадников?

— Почему Антилопа должен их знать? — холодно ответил индеец. — Прерии принадлежат всем краснокожим, кто бы они ни были — команчи, сиу, апачи или пауни.

— Но это воины-команчи?

— Бледнолицый ошибается. Пусть он посмотрит на их щиты, бичи и опахала. Это — апачи Колорадо.

— Но если это правда, начальник, то ведь они наши непримиримые враги?

— В прериях все люди — враги, — саркастически заметил индеец. — Впрочем, чего же боится мой бледнолицый брат? Апачей не более ста человек, а у моего брата в отряде людей в четыре раза больше.

— Это так, — раздраженно пробормотал Горацио, — но они изнурены палящей жарой, падают от усталости и не способны воевать.

Антилопа услышал или, вернее, догадался об ответе Горацио; насмешливая улыбка тронула его губы, но он хранил молчание.

— Что делать? — повторил дон Горацио озадаченно. Апачи тем временем продолжали свое наступление на фланги каравана, потрясая оружием и испуская крики, заставлявшие дрожать от страха испанцев. Испанцы понимали, что схватка с этими страшными врагами становится неизбежной. Тем более, что апачи, производя свои воинственные маневры, все ближе подъезжали к белым и вскоре должны были приблизиться на расстояние ружейного выстрела.

Угроза надвигавшейся опасности заставила солдат выйти из состояния угрюмой апатии, в которую они были погружены. Они гордо выпрямились в седлах, взялись за свое оружие и с живостью и энергией, на которую капитан никак не мог рассчитывать, приготовились храбро выполнить свой воинский долг и дорого продать свою жизнь.

Еще несколько минут — и схватка должна была начаться.

Уже множество длинных коричневых стрел, брошенных апачами, упало почти под ноги лошадей испанцев. Дон Горацио не выдержал.

— Клянусь богом, — закричал он, — эти проклятые язычники думают преградить нам дорогу! Чего ждать? Вперед, друзья!

Антилопа хладнокровно остановил капитана, положив ему руку на плечо.

— Что вы хотите, вождь? — спросил дон Горацио.

— Что думает делать бледнолицый? — спросил, в свою очередь, индеец.

— Атаковать этих мерзавцев, черт побери! — гневно вскричал Горацио.

Индеец отрицательно покачал головой.

— Мой брат не сделает этого, — сказал он.

— Я сделаю это, видит бог!

— Апачи не будут атаковать белых. Пусть мой брат перестанет обращать на них внимание!

— Вы же видите, что они несутся на нас!

— Я это вижу, но повторяю моему брату: они не будут атаковать.

Капитан хотел его перебить, но индеец сделал такой величественный жест, приказывая ему молчать, что Горацио, помимо своей воли, смолк.

Тогда индеец сказал значительно:

— Антилопа — известный в своем племени вождь, у него не раздвоенный язык, и слова, выходящие из его груди, всегда правдивы. Пусть бледнолицый слушает: то, что он должен слышать, чрезвычайно важно для него.

— Говорите, но коротко, прошу вас, вождь! — сказал дон Горацио.

— Мой брат поверит словам Антилопы?

— Да, я знаю, вы — честный человек. Говорите же откровенно и прямо!

— Хорошо. Громадная опасность угрожает сейчас бледнолицым. Против нее нет средств спасения, так как она исходит от Ваконды. Время торопиться! Не пройдет и часа… быть может, меньше, и эта страшная и неизбежная опасность обрушится на прерии. Пусть бледнолицые обретут быстрые ноги ягуаров и бегут, не оглядываясь. Антилопа их проводит до места, где они будут в безопасности, если, конечно, Ваконда позволит достигнуть этого убежища.