Гамбит принца - [16]

Лорен выполнил это.

В тот день отряд работал, сформированный и направленный к цели, казалось, иногда одной только волей. Между Лореном и солдатами не было духа товарищества. Не было тепла, сердечной привязанности, которые Акиэлосские армии питали к отцу Дэмиена. Лорен не был любим. Лорен не нравился. Даже среди его собственных людей, которые бы последовали за ним, спрыгнув с утеса, ходило недвусмысленное согласованное мнение, что Лорен был, как однажды описал его Орлант, непробиваемой сучкой, и очень плохой идеей было бы будить его плохую сторону; что касается его хороших сторон, он не имел ни одной.

Это не имело значения. Лорен отдавал приказы, и они исполнялись. Пытаясь сопротивляться, люди поняли, что у них не получается. Дэмиен, который разными способами был искусно втянут в то, чтобы целовать ногу Лорена и есть закуски с его рук, понял механизм, который обрушивался и заставлял их подчиняться, скрытый глубоко в каждом частном случае.

И, вероятно, из-за этого маленькие зачатки уважения росли. Стало очевидно, почему дядя держал Лорена вдали от власти: он был хорош в управлении. Он фокусировался на целях и был готов сделать все, что угодно, лишь бы достичь их. Препятствия встречались ясными глазами. Проблемы замечались заранее, решались или обходились стороной. И в Лорене виднелось что-то вроде удовольствия от процесса подчинения этих трудных людей своему контролю.

Дэмиен понял, что стал свидетелем зарождающейся царственности, первых изгибов командования принца, рожденного править, хотя методы управления Лорена — виртуозные настолько же, насколько вызывающие беспокойство — никак не походили на его собственные.

Некоторые из солдат неизбежно сопротивлялись приказам. Инцидент произошел тем же вечером, когда один из солдат Регента отказался выполнять команды Йорда. Вокруг него пара человек одобряла недовольство, а когда пришел Лорен, уже слышался ропот настоящего волнения. У наемного солдата было достаточно симпатии своих последователей, чтобы вызвать опасность мятежа, если бы Лорен отправил его к столбу. Собралась толпа.

Лорен не приказал отправить его к столбу.

Он бичевал его в устной форме.

Это не было похоже на диалог с Говартом. Это было холодно, откровенно, ужасающе и унизило взрослого человека перед отрядом так же абсолютно, как тогда это сделал удар меча.

После этого люди вернулись к работе.

Дэмиен услышал, как один из них тоном благоговейного восхищения произнес:

— У этого мальчика самый грязный рот, какой я когда-либо слышал.

В тот вечер они вернулись в лагерь и обнаружили, что лагеря больше нет, потому что слуги из Нессона разобрали его. По приказу Лорена. Он сказал, что был великодушен. В этот раз у них полтора часа, чтобы поставить лагерь.

* * *

Они тренировались большую часть двух недель, остановившись лагерем в полях Нессона. Отряд никогда не будет ценным инструментом, но он становился грубоватым и всё же годным к использованию приспособлением, способным двигаться единым целым, сражаться единым целым и держать строй единым целым. Они исполняли простые команды.

Они имели роскошную возможность изматывать себя, не жалея сил, и Лорен полностью пользовался этим преимуществом. Здесь они не попадут в засаду. Нессон был безопасным. Он находился слишком далеко от Акиэлосской границы, чтобы подозревать нападение с юга и слишком близко к границе с Васком, так что любое нападение с этой стороны привело бы к политической дилемме. Если Акиэлос был целью Регента, то причин будить спящую Империю Васка не было.

Кроме того, Лорен завел их так далеко от изначально запланированного Регентом маршрута, что все расставленные на пути ловушки будут оставлены томиться в ожидании отряда, который никогда не придет.

Дэмиен начал задаваться вопросом, заразился ли он тоже ощущением постоянного роста и успеха, которое росло среди людей в отряде; потому что на десятый день, когда солдаты тренировались так, словно могли встретить засаду, по крайней мере, имея шансы выжить, в нем появились первые хрупкие ростки надежды.

Тем вечером он остался без обязанностей, что случалось редко, и Йорд, который сидел в одиночестве, наслаждаясь умиротворением, жестом пригласил его к одному из костров. Он предложил Дэмиену вина в неровной оловянной кружке.

Дэмиен принял его и сел на поваленное бревно, которое служило импровизированным местом для отдыха. Они оба достаточно устали, чтобы довольствоваться тишиной. Вино было ужасно; он поболтал его в рту, потом проглотил. Тепло от огня было приятным. Спустя некоторое время Дэмиен обнаружил, что взгляд Йорда был прикован к чему-то на дальнем конце лагеря.

Аймерик занимался своими доспехами снаружи одной из палаток, а значит где-то в родословной он набрал хороших привычек. Но, вероятно, Йорд смотрел на него не из-за этого.

— Аймерик, — сказал Дэмиен, приподняв брови.

— Что? Ты видел его, — ответил Йорд, уголки его губ изогнулись.

— Я видел его. На прошлой неделе из-за него половина лагеря чуть не перегрызла друг другу глотки.

— С ним все в порядке, — сказал Йорд. — Все оттого, что он имеет высокое происхождение и не привык к грубой компании. Он делает то, что считает правильным, просто здесь другие правила. Как, например, и с тобой.