Галина Уланова - [184]

В начале 1949 года Комитет по делам искусств объявил конкурс на создание современных советских опер и балетов, на что руководством страны было ассигновано 535 тысяч рублей. В план театра должны были включить 12 произведений, оплачиваемых по высшей ставке: 60 тысяч рублей за оперу и 40 тысяч за балет. Большой театр заказал три балета: «Свет» — о строителях социалистической деревни — либретто М. Габовичу, музыку Д. Кабалевскому; еще один «колхозный» балет по мотивам кинокартины «Свинарка и пастух» — либретто Л. Радунскому, музыку Т. Хренникову и А. Арутюняну; «Московские зори» — о строительстве социалистической Москвы — либретто Л. Кассилю, музыку А. Хачатуряну. Ни один из этих балетов не был написан, зато авансы получили все авторы.

На фоне таких идеологических предпочтений все планы второй половины 1940-х, завязанные «на Уланову», казались несвоевременными и утопическими. Судя по записной книжке Завадского, он обдумывал либретто «Манон Леско». А Николай Волков считал, что героиня «Дамы с камелиями» идеально подходила дарованию балерины. Муссировалась идея спектакля о судьбе крепостной актрисы. Сцена состязания русской танцорки и французской гастролерши должна была стать кульминационной: следом за виртуозными па заезжей примы «нашей» чаровнице предстояла «простая, тихая, задумчивая, но согретая теплом сердца» вариация. Конечно, тема светлой и грустной «тоски тихого угасания, обаяния одухотворенного таланта, с терпеливым безмолвием гордого человеческого достоинства» выглядела вполне улановской. Однако балерина твердила другое:

«Разве качества советского гражданина, бесстрашного борца за мир и справедливость, его большое сердце, скромность, самоотверженная любовь к Родине — качества, с которыми нас на каждом шагу сталкивает жизнь, не могут, не должны быть воплощены в балете? Конечно, создать такой балет нелегко. Да и вообще балет — трудное искусство. Но ведь без труда не будет ни хлеба, ни машин, ни стихов… Искусство требует труда, и труда всей жизни. Перефразируя известные слова И. П. Павлова, можно сказать, что если бы нам было дано две жизни, то и их следовало бы отдать искусству, и при этом их бы всё равно было мало».

Владимир Дмитриев задумал поставить балет «Гамлет» с Улановой в главной роли. Затея не выглядела столь уж безумной — на драматической сцене знаменитая Сара Бернар играла датского принца. Замысел Дмитриева, скорее всего, опирался на проект Вахтангова, собиравшегося ввести на роль Гамлета трагическую актрису Анну Орочко, чтобы она стала дублершей Завадского. Герой самозабвенного долга в улановской интерпретации мог получить неожиданное звучание и новую — пластическую — глубину. Этот замысел не был реализован, как и вторая попытка снять Галину Сергеевну в кино. Она рассказывала:

«Не все балетные актеры, наверное, могут сниматься в кино, и не всякий режиссер может их снимать. Вернее, не всякому они могут оказаться нужны для его замысла. Сами приемы актерской выразительности в кино и в балете разные. Эйзенштейн как художник, мыслящий пластически, метафорами, хотел роль Анастасии решить в первую очередь пластически, поэтому пробы в «Иване Грозном» были бессловесными. А еще меня сняли, и остались кадры со словами — из проб к фильму Арнштама «Глинка» 1946 года.

Со словом нам, балетным актерам, бывает трудно работать — мы к нему не привыкли. У нас же словесный текст остается всякий раз внутри. Я произносила фразу и чувствовала, как по привычке к слову начинаю добавлять жест, мимику, пластику. В «Глинке» тоже должна была по-своему использоваться моя профессия. Глинка играл вальс. Я начинала танцевать, фантазировать. В сценарии была одна интересная сцена, когда моя героиня, уже больная чахоткой, сидела в кресле, вспоминала. В этом эпизоде было много драматизма. Наверное, всё-таки не случайно режиссеры приглашали меня на роли драматического плана.

Но пробы в «Глинке» происходили, когда в театре готовилась премьера «Золушки». Сниматься нужно было ночами. А днем репетиции требовали напряжения всех сил. Так мое искусство балета снова не позволило мне уйти даже на время».

Двадцать восьмого мая 1948 года в Кировском театре состоялось «товарищеское» чествование двадцатилетия творческой деятельности «непревзойденной жемчужины русского балета». Как и десять лет назад, шел «Бахчисарайский фонтан» со второй юбиляршей — Татьяной Вечесловой — в роли Заремы.

В «преклонении» перед искусством Улановой признавались председатель Комитета по делам искусств при Совете министров СССР Поликарп Лебедев, артисты Николай Черкасов и Екатерина Корчагина-Александровская, сотрудник редакции газеты «Смена» Владимир Гиль, директор Ленинградского отделения Музыкального фонда СССР Петр Радчик, директор театральных касс Шунин, танцовщик Михаил Габович и др.

«Бесценную Галину Сергеевну» от души славил коллектив балета Большого театра. В телеграмме от родного Ленинградского хореографического училища говорилось: «Мы гордимся, что Вы окончили наше училище и создали славу советскому хореографическому искусству. Вся наша молодежь, горячо любя Вас и высоко оценивая Ваше мастерство большой актрисы, повседневно учится на образцах Вашего танцевального искусства… Ваганова, Ивановский, Романова, Петров, Поляков и учащиеся». В приказе по Кировскому театру балерина была названа «величайшим художником нашего времени» и отмечалось: «Мы гордимся восхищением и любовью столицы нашей Родины Москвы к Г. С. Улановой. Мы верим в ее неразрывную связь и единомыслие с нашим театром».