Галицко-Волынская Русь - [66]
К сказанному нам остается добавить, что то был первый случай такого рода в Галицкой земле, первая попытка галицкого веча взять в свои руки дело распоряжения судьбой княжеского стола, В этом мы видим закономерный итог политического развития суверенной галицкой общины, вступившей в середине XII в. в этап постепенного утверждения приоритета веча как высшего органа власти земли. Указанный процесс протекает в форме напряженной политической борьбы, в острых внутриобщинных столкновениях.
За выступлением 1145 г. последовали известные события 1159 г. когда галичане вторично призвали Ивана Берладника на галицкий стол, занятый тогда Ярославом Осмомыслом[923] По сообщению летописи, галичане прислали к Берладнику послов, «веляче ему всести на коне, и темь словомъ пооущивають его к собе, рекуче: "Толико явишь стягы, и мы отступимъ от Ярослава"»[924], Показательно, что община обращается к Берладнику, невзирая на то, что последний только что вместе с половцами и берладниками «повоевал» южное порубежье Галицкой земли[925]. При обычных условиях такой поступок полностью бы отвратил от него галичан. Наделе же произошло обратное. Это выдает настойчивое стремление земских сил, использующих всякий удобный случай, добиться права распоряжения княжеским столом и через это возможности влиять на политику своего князя.
Но княжеская власть на первых порах еще достаточно сильна и оказывает решительное сопротивление, С другой стороны, простые общинники, «людье» еще должны приобрести необходимый опыт организованной политической борьбы, преодолеть некоторые стереотипы сознания, определяющие взаимоотношения общины с князем, сложившиеся в период распада родоплеменного строя и становления территориально-административных общественных связей. Поэтому утверждение главенствующей роли веча — длительный и постепенный процесс.
Подтверждением этому является опыт политического развития киевской общины, история которой гораздо лучше обеспечена источниками. Исследования И. Я. Фроянова, А. Ю. Дворниченко и др. создают необходимую теоретическую основу для сопоставления и сравнительного анализа однотипных социально-политических организмов, каковыми являлись города-государства Древней Руси[926].
Нам представляется, что галицкие события 1145 г., рассматриваемые с точки зрения эволюции внутриобщинных отношений, тождественны киевским событиям 1068 г. и открывают собой тот же этап политического развития, в который киевская община вступила на три четверти столетия раньше галицкой[927] Как в Киеве, так и в Галиче решение веча о замене князя выглядит как непосредственная реакция общины на военные неудачи, постигшие князей[928]. В то же время причины недовольства были глубже и серьезнее. Киевляне смотрели на Изяслава Ярославича как на клятвопреступника, греховность которого стала вредить благополучию общины и была несовместима с занимаемым положением[929]. Галичане же не могли простить Владимирко Володаревичу, что тот в момент смертельной опасности бросил Галич на произвол судьбы, направив все силы на защиту его «пригородов», а по сути основных политических конкурентов — Звенигорода и Теребовля.
И в первом, и во втором случае князь не подчинился решению веча, и вечникам пришлось с оружием в руках отстаивать свою правоту[930]. Княжеская сторона в итоге взяла верх — Изяслав и Владимирко вернули себе киевский и галицкий столы[931]. Сказался, видимо, известный недостаток политической зрелости вечевой общины, решимости до конца отстаивать свои интересы перед князем. Это в полной мере проявилось в колебаниях киевлян в оценке содеянного: «Мы уже зло створили есмы, князя своего прогнавше»[932]. Но победа князей не означала полного поражения общины, поскольку и в Киеве, и в Галиче «людье» добились от князя важных политических уступок. В Киеве это выразилось в переводе городского веча на новое место вблизи Софийского собора и княжеской резиденции[933], что символизировало вхождение веча «в круг высших институтов, направляющих течение общественной жизни»[934]. Галицкое вече также, несомненно, упрочило свой политический статус, заставив князя считаться прежде всего с интересами галицкой общины. И когда через год последовало новое вторжение врагов в пределы Галицкой земли, Владимирко Володаревич не рискнул более испытывать судьбу и остался с главными силами защищать Галич[935], укрепляя тем самым его значение как стольного города.
При всей очевидной схожести киевских и галицких событий, обусловленной общими для всех земель Древней Руси тенденциями политического развития и примерно одинаковым уровнем зрелости вечевой традиции Киева второй половины XI в. и Галича середины XII в., налицо также явные черты различия, отражающие специфику развития регионов. Остановимся на одной из них, на наш взгляд, особенно примечательной.
Изяславу Ярославичу, чтобы вернуть себе киевский стол, понадобилось искать военной помощи извне, так как никто в «Русской земле» такой помощи ему не оказал; только силами польского короля Изяслав смог добиться своего
