Галерея женщин - [155]

Тут в разговоре с Дональдом я вспомнил – еще бы мне не вспомнить – время, когда Уинни вернулся на Восточное побережье и познакомился с этой госпожой, назовем ее Ангелом. Уинни как раз перед этим написал брату, что мы восстановили прежние отношения. Так или иначе, Уинни тогда начал поговаривать, что хочет осесть в Нью-Йорке. Рона сразу помрачнела, впала в меланхолию, и Уинни по ее просьбе ненадолго вернулся в Орегон. Но вскоре дела снова позвали его в Нью-Йорк – ему удалось найти там людей со средствами, они собираются покупать их участки. Тогда и Рона была довольна его финансовыми достижениями. Но, услышав о госпоже Ангел или просто заподозрив, что она есть, Рона стала настаивать на том, чтобы Уинни вернулся в Орегон. Если нет, она бросит свои важные дела в Орегоне и поедет за ним – это предложение шло вразрез с обязанностями, какие она взяла на себя, чтобы обеспечить себе и Уинни особые права и привилегии в их новом предприятии. В результате Уинни на какое-то время вернулся.

Дальше, разумеется, перебранки, ссоры. Пропало письмо, по ошибке доставленное не ему на дом, а в контору, видимо, как полагал Дональд, письмо от госпожи Ангел. Письмо от дьявола не возымело бы большего эффекта. Рона дулась на Уинни целый месяц, не появлялась в конторе, а Уинни ходил как в воду опущенный, погруженный в себя. Ему было явно не до работы, а у Роны, как он сказал, хандра, но причины не объяснил. Потом однажды собрал чемодан и, видимо не ставя в известность Рону, отправился в Нью-Йорк, и она поехала за ним. Наступил период относительного примирения, они вместе вернулись в Орегон и несколько месяцев обитали в краю яблок. Потом интерес к участкам возник у кого-то в Сан-Франциско, и Уинни поехал туда.

Но затишье длилось недолго. Их союз, как говорится, дышал на ладан. Вместо того чтобы из Сан-Франциско вернуться в Орегон, Уинни направил стопы прямиком в Нью-Йорк, а оттуда написал Роне, и она, видимо, окончательно поняла: удержать его она просто не в силах и этой западной саге пришел конец. Тогда же Дональд получил письмо от Уинни с признанием, мол, он влюбился и Рона ему в тягость, он, может, и будет представлять интересы яблочной корпорации в Нью-Йорке, но на Запад не вернется и жить с Роной больше не будет. Какой в этом смысл? Оба в браке несчастливы. Еще до знакомства с госпожой Ангел он жаждал свободы, но ему было жаль Рону, он ей благодарен за все, что она для него сделала, поэтому не разрывал отношения. Но час пробил… Ему очень жаль. Он надеется, что Рона даст ему развод. Какой ей резон упираться? Если что, он поедет в Неваду, там разводят по заявлению одной стороны. В конце концов, объяснил Дональд, через полгода молчания она уступила и дала ему развод.

Мечты рассеялись как дым, по крайней мере мечты Роны! После того как Уинни исчез и пришло это злополучное письмо, ее словно выжали, жизнь потеряла смысл. По словам Дональда, после их короткой поездки в Нью-Йорк и последующего воссоединения она воспрянула духом и работала с большой отдачей. Но потом это письмо, о котором Дональд тогда не знал, и она вдруг перестала ходить на работу и исполнять свои обязанности. Ни слова даже своим стенографисткам – и те обратились к Дональду. Он решил навестить ее дома. Внутри гробовая тишина. Уинни написал ему позже, и Дональд подумал, что она поехала за ним в Сан-Франциско. А потом и в Нью-Йорк. Но местный агент по продаже билетов был другого мнения. Да и машина ее стояла на месте.

Через неделю она позвонила Дональду из дома. Она никуда не уезжала. Просто болела. Может быть, он зайдет? Он согласился, но застал, по его словам, восковую фигуру. Да, Уинни уехал. Между ними все кончено. Теперь сомнений нет, пытаться его вернуть она не будет. Сейчас она хочет одного – освободиться от всех обязательств, что связывают ее с яблочным бизнесом. Ее акции, дом, все прочее – продать. Она уедет и никому не скажет, куда именно. Всеми вопросами по продаже ее собственности займется местный банк. Потом, еще на неделю, если я правильно помню его рассказ, она снова заперлась в своем бунгало, ни с кем не общаясь, а потом кто-то увидел, как она внезапно уехала.

Но перед этим – одна о многом говорящая, трогательная нота. На третий или четвертый день ее второго затворничества Дональд как-то вечером подошел к ее двери и несколько раз постучал, но ответа не было. Минуту он стоял в задумчивости. И вдруг услышал поначалу совсем негромкий, потом более внятный звук шагов в комнате на втором этаже – это, как он понял, была спальня Роны и Уинни. В ней Уинни держал свои книги, бумаги, чемоданы, там стоял его рабочий стол. И вот она ходила по этой комнате часами, со своего места Дональд слышал ее шаги. Туда-сюда, туда-сюда! Вдоль или поперек этой старой комнаты!

– Эти шаги! – сказал он с неподдельным волнением. – Раньше мне и в голову не приходило, что в шагах может быть столько смысла и печали! Будто там привидение поселилось. Я потом долго не мог простить Уинни, хотя прекрасно знаю, как мало любой из нас ответствен за поступки, какие мы совершаем по велению души.

Давайте еще раз вернемся к Уинни. Иногда я встречал его с новой женой, там, где собирается цвет общества. Еще несколько лет он лучился оптимизмом и веселостью. А потом что-то произошло… но здесь об этом не стоит. Наконец-то, говорил он мне, у него есть все нужные условия. И мы много чем можем заняться. Например, писать пьесы. Я лишь улыбнулся про себя, хотя одну книгу он точно мог написать. И ее небольшая часть изложена здесь.