Галерея женщин - [154]

Но потом я узнал, что настоящий успех на этом поприще пришел не столько к Уинни, сколько к Роне. Несколько лет спустя мне об этом рассказал Дональд, брат Уинни: с первой минуты именно она проявила недюжинные способности, грамотно оценивала участки, толково их развивала и продавала, вообще ловко вела бизнес. Но на Восточном побережье были денежные мешки, которым требовалось доказать: вложить деньги они должны именно сюда. Вот оно, поле деятельности для Уинни! Потому что «дар убеждения», как когда-то сказал мне его брат, – это просто фирменный знак Уинни. Но именно это и беспокоило Рону больше всего: значит, чтобы распорядиться участками, он будет ездить в Нью-Йорк, а она останется на Западе? И снова будет нервничать? Ведь в Нью-Йорке эта литераторша! Да и прочих соблазнов в этом огромном городе хоть отбавляй! В его полном распоряжении будет их квартира!

Истина, разумеется, была банальной: любовь, если она и существовала, прошла. Во всяком случае, исчезли рычаги влияния, позволявшие Роне держать при себе искателя счастья без гроша за душой. Мало того, Уинни наладил связи с нью-йоркскими богачами, я узнал об этом, потому что однажды столкнулся с ним в кругу любителей проводить время на побережье Лонг-Айленда, в Глен-Ков и Ойстер-Бей. Брокеры, банкиры, светские львы – тут водились большие деньги. И еще, как я вскоре узнал и даже увидел собственными глазами – в те дни я был на подъеме и много с кем общался, – Уинни уже пристроился к молодой и очаровательной вдове миллионера; познакомившись с ним, она нашла его «восхитительным», каким он во многих отношениях и был, особенно когда ему благоволила судьба. Потом мы встретились снова, и он сразу взялся рассказывать мне о своем новом многообещающем начинании. Это ведь, так сказать, прямая дорога к богатству. Он готов взять меня в долю, нужны только деньги. Но где я их возьму? А как Рона? – спросил я. Рона? Да замечательно, просто цветет. Лучше не бывает. Всей душой увлечена их новым предприятием. Все здесь бросила, чтобы поехать туда и развивать бизнес; когда Рона за что-то возьмется, ей нет равных, ты же знаешь Рону… (Да, я хорошо знал Рону. И Уинни тоже.) Не важно, преуспел я или нет, – увы, пока не преуспел, – он с удовольствием возьмет меня в долю, выделит мне десять или пятнадцать акров, никакой аренды брать с меня не будет, разве что самую малость, но скоро пойдут деньги от продажи участков, и долг будет погашен. Но, вспомнив Рону и ее отношение ко мне, я предпочел отказаться.

Теперь о вдовушке. Молодая, быстрая, остроумная, хорошенькая, само добродушие. Бедная Рона, подумал я. Жизнь бросает ее по ухабам. Если я что-то понимаю в человеческой природе, эта молодая особа заберет у тебя Уинни и привяжет к себе, потому что она обаятельнее тебя, состоятельнее, занимает прочное положение в обществе и вхожа в круг людей, в который Уинни будет счастлив влиться. Он был, как никогда, в своей тарелке на верандах и лужайках этих домов на Лонг-Айленде, куда в поисках новых знакомств и возможностей его приводила новая фаворитка. В то лето я и сам был вхож в этот круг.

Чем эта история закончилась, я впоследствии узнал от брата Уинни. С орегонским предприятием Уинни и Рона расстались. Уинни, поддавшись чарам молодой вдовы, Рону давно бросил, в конце концов она дала ему развод, и теперь он с прекрасной вдовушкой живет то на Лонг-Айленде, то в Нью-Йорке или Лондоне. Как я выяснил, из-за всего этого Дональд и Уинни изрядно повздорили. Когда Уинни уехал, Дональд хотел было съездить в Нью-Йорк, встретиться с Уинни и по возможности все вернуть к прежнему, потому что состояние Роны, как он сказал, было ужасным. Ее жизнь пошла прахом. Но, как он вскоре выяснил, новая пассия Уинни необычайно красива и привлекательна. И едва ли, не без грусти заметил Дональд, Уинни стоит винить. К женщинам его всегда тянуло, они его интересовали, а если женщина еще и умница – что же, теперь его за это стрелять? А Рона, хоть он и восхищается ею и сочувствует ей, удержать Уинни просто не в силах. Она умна и практична, но у нее нет светского блеска, к тому же, когда она повстречала Уинни, он был много моложе, и в те времена она значила для него гораздо больше, чем сегодня. Как и женщины, деньги всегда будили в Уинни интерес, он размышлял о том, как они могут ему помочь в жизни. Но больше его интересовали все-таки женщины, это ясно как божий день. И вот на его пути оказалась умная особа с деньгами, а поскольку сам он талантом делать или сохранять деньги не обладал, он понял, как деньги интересной ему женщины могут повлиять на его судьбу, – они дадут им обоим свободу. Ездить, куда захочется, действовать по своему усмотрению, просто жить в свое удовольствие, но обязательно вместе. И судьбоносное решение он принял не потому, что хотел заграбастать деньги, ему нужна была свобода, чтобы сделать жизнь лучше и веселее, – и другая женщина, так поразившая его воображение.

Хорошо, а что же Рона? Что с Роной?

Ах да, Рона. Бедняжка! Печальная история, что тут скажешь? Очень печальная. Ведь Рона – человек традиционных ценностей, пусть и не всегда высоконравственных, и любовь, как, впрочем, и брак, для нее – святое. По происхождению ирландка, она умела биться за свое, как она это понимала, или хотя бы за то, что должно ей принадлежать по праву или велению свыше. Поэтому она не умела проигрывать. Да, у ирландцев с этим бывают сложности. Хуже того, она обожала Уинни, была от него совершенно без ума. Вспоминая то время, Дональд сказал: просто чудо, что она не лишила себя жизни. Однажды ему даже показалось, что она на это решилась. Но об этом чуть позже.