Галерея Тейт Лондон - [9]
Женские образы, созданные Россетти и являющиеся по своим эстетическим особенностям квинтэссенцией стиля прерафаэлитов, оказали значительное влияние на формирование собирательного образа идеальной женской красоты в Англии XIX века. Известны женщины, послужившие художнику моделями для картин, его отношения с ними были очень сложными и напряженными. Притом что мастер, безусловно, страстно любил будущую жену Элизабет Сиддал, вдохновившую его на создание многих работ, он одновременно находился в тесной связи с Фани Корнфорт, явившейся моделью для данного произведения (и еще около 60 других).
Россетти познакомился с Фанни в 1858, в отсутствие Элизабет она стала его натурщицей. Однако, когда Элизабет вернулась, живописец женился на ней, сделав этот шаг в значительной степени из сострадания, ясно осознавая неизбежность скорой кончины избранницы. После смерти супруги Фани до конца дней самого Россетти оставалась его экономкой. Окружение художника не приняло ее: она происходила из низших слоев общества и из всех моделей автора была наиболее приземленной. Несмотря на это, в своих картинах Россетти создал ее очень одухотворенный образ. В жизни они подтрунивали друг над другом: мастер ласково называл любимую «мой дорогой Слон», а она его — «Носорог». Когда они были в разлуке, художник посылай ей рисунки слонов.
Создавая эту картину, Данте Россетти был вдохновлен творением другого Данте — Алигьери, его поэмой «Новая жизнь», воспевающей идеализированную любовь поэта к Беатриче, потрясенного ее ранней смертью. Художник глубоко ощущал и культивировал свою духовную связь с Данте. Этот холст стал памятником Элизабет Сиддал. Беатрис изображена в момент смерти, себя же Россетти ассоциирует с оплакивающим утрату Данте.
Две фигуры на заднем плане работы — ангел любви с пламенным сердцем в руке и сам Россетти. Полотно имеет множество символических деталей: солнечные часы обозначают проходящее время, на ладонь героини птица (вестник смерти) кладет цветок мака (Элизабет умерла от передозировки опия). Фон составляют виды — река Арно, силуэт моста Понте Веккьо и башни собора во Флоренции, городе, где жили Данте и Беатриче. Состояние, пограничное между жизнью и смертью, земным и духовным, станет позже одной из важных тем, привлекавших символистов.
Эта картина — ключевая в наследии Россетти. В 1871–1872 он создал ее версию, хранящуюся в Чикагском художественном институте (том 23, с. 49). Чрезвычайно интересно сравнить два произведения, в них можно заметить тонкие различия в некоторых акцентах. Так, например, реплика дает более определенные очертания видов города.
Согласно античному мифу Прозерпина была похищена Плутоном, богом подземного мира, чтобы стать его женой. Девушка умоляла вернуть ее к жизни, но бог удерживал пленницу в своем царстве и отпускал на землю лишь на треть года. Атрибут Прозерпины — гранат — символ возрождения, ассоциировавшийся с возвращением героини каждую весну на землю, чтобы пробудить последнюю к жизни.
Моделью для «Прозерпины» стала Джейн Бёрден. Брак с Уильямом Моррисом, другом Россетти, не приносил ей счастья, и она являлась любовницей художника. Таким образом, картина заключает в себе символический смысл: возможно, Россетти считал, что удел его Прозерпины — пребывать эмоционально то мертвой (замужем), то живой (рядом с ним).
Эта картина — одна из «эмблем» прерафаэлитизма, художественного направления в английском искусстве XIX века, одним из родоначальников которого был Джон Эверетт Милле. Как всегда у прерафаэлитов, в основе картины лежит литературная программа, которая на сей раз очевидна, поскольку на нее указывает само название. Офелия — героиня трагедии У. Шекспира «Гамлет». Конкретные строки из нее являются сюжетом. Так королева, мать Гамлета, рассказывает о смерти Офелии как о несчастном случае:
Процесс создания картин в XIX веке, как правило, хорошо документирован, и в данном случае сохранились воспоминания самого художника о написании этой работы. Они неожиданно юмористичны: мастер рассказывает, как по 11 часов сидел на берегу реки и создавал пейзаж, подвергаясь множеству смехотворных опасностей в виде донимавших его ветра и злых мух.
Прерафаэлиты и Милле, в частности, исповедовали принцип предельной точности в воспроизведении явлений природы. Потому цветы изображены с ботанической достоверностью. Эта картина — своего рода гербарий.
