Галерея Ленбаххаус Мюнхен - [6]
Данный портрет возлюбленной и коллеги Габриэль Мюнтер написан Василием Кандинским в традициях постимпрессионизма: белые мазки краски соседствуют с синими и зелеными тенями. При этом работа классическая по характеру: художник стремится запечатлеть Габриэль и передать ее внутреннее состояние. Женщина смотрит задумчиво, ее губы сжаты. В полотне проявилось мастерство Кандинского-портретиста: он создал изображение без экспрессивных преувеличений или жанровой трактовки героини. Притом этот, казалось бы, ничего не выражающий облик получился очень живым и трепетным портретом любимой. История отношений пары не имела счастливого конца. Когда они познакомились, Кандинский был женат и связь приходилось скрывать. Двум творческим натурам оказалось трудно договориться о своих планах: Василий стремился к уединенным деревушкам, Мюнтер хотела жить в большом городе. Долгое время она мечтала, что они, наконец, узаконят союз. К 1911 мастер развелся с официальной женой Анной. Вместо желанного брака Габриэль несколько лет тщетно ждала Кандинского, который активно путешествовал и работал по всей Европе, хотя обещал вернуться к ней в Швейцарию. К 1916 он уехал улаживать дела в России и в 1917 женился… но не на ней, а на Нине Андреевской. Мюнтер все это время писала письма, ждала и искала его, но он оставлял ее без ответа. Только в 1921 Кандинский вышел с ней на связь и сообщил о себе. Для художницы это был настоящий удар. Она на долгие годы забросила живопись, пыталась найти себя в чем-то другом. Когда к власти пришли национал-социалисты во главе с Гитлером, беспредметное искусство объявили «дегенеративным», недостойным немецкой культуры. Мюнтер, рискуя жизнью, прятала картины Кандинского у себя в доме, а за несколько лет до смерти передала весь архив и коллекцию галерее Ленбаххаус.
К 1901–1908 относится ранний период творчества Василия Кандинского. В это время он впитывал многовековую традицию европейской живописи, наверстывал упущенное, лично знакомился со всеми значительными художниками символизма, экспрессионизма, разнообразных направлений модерна и стремился пойти дальше, обосновать новые пути творчества. Так, с самого начала деятельности мастера определяются две магистральные линии: работа в разнообразных «стилях» и жанрах и формирование собственной концепции «духовного в искусстве».
Где бы ни был Василий Кандинский — в Швабии, Подмосковье или Франции, он много рисовал достаточно простых мотивов в стиле постимпрессионизма. Этот вид на город — впечатление от уединенного досуга. Вот что художник писал другу из Севра: «Здесь, правда, хорошо. А кроме того, тихо. И этой тишиной я так увлекаюсь, что ехать в Париж — настоящая мука. ‹…› Кажется мне, что в наступающем новом фазисе живописи (и, быть может, искусства вообще) французам достанется небольшое место. Кроме Gauguin и отчасти М. Denis, думается мне, немногие годны для тех новых задач, которые все яснее, все ярче вырастают перед художниками. Этими задачами занята и моя мысль, но то немногое ясное, что образовалось внутри меня, нашло еще мало выражения в работе. Я спешу работать».
Этот пейзаж исполнен в духе упомянутых Поля Гогена (вернее, фовизма, родоначальником которого он был) и Мориса Дени. Художник пишет «наивно», кажется, что кладет разные краски в порыве минутного увлечения. Эта обманчивая легкость колористического решения выдает техническое и творческое мастерство Кандинского.
Василий Кандинский был очень обстоятелен во всем. Еще студентом юридического факультета МГУ, летом 1889, он принимал участие в этнографической экспедиции на север страны. «Особенно сильным впечатлением» в автобиографической книге «Ступени» мастер назвал поездку в Вологодскую губернию, оказавшую существенное влияние на его судьбу. Спустя годы живописец вернется к этой теме и блестяще разовьет ее в своем творчестве.
Данная работа, как и предыдущая, создана в древнерусской стилистике. Герои старой сказки идут через ночной осенний лес. Вокруг — звенящая тишина. Впечатление от фантазийности фольклорного мира подчеркивается оригинальной цветовой трактовкой. Изображена ночь с мириадами ярко светящихся звезд, на пути Василисы встречаются черные силуэты елей, густая красная и желтая листва. Картина трактована в декоративно-плоскостном ключе, в русле «Мира искусства» и стиля модерн в целом. Кандинский не просто пробовал себя в разных стилях и манерах, он постоянно соотносил свои живописные искания с теорией. Творец постепенно «овладевал цветом», вырабатывал его концепцию, которая касалась как психологических эффектов, так и более глубоких духовных истин. Он разделял искания русских религиозных философов (Николая Бердяева, Дмитрия Мережковского), жаждавших всеобщего единения, пропагандировавших отказ от индивидуалистического эгоизма и путь духовного спасения через внутреннее слияние с народным «мистическим организмом». В героях ушедшей русской старины Кандинский надеялся отыскать чистоту нравов и искренность веры. Нужно отметить, что он был чрезвычайно религиозным человеком.
