Галактика обетованная - [15]

И напрасно Петр Созонтович уговаривал ее отдаться в руки властям добро­вольно, а иначе хуже будет.

Полякова дерзко отвечала ему:

— Очень надо тебе отдаваться, ты и денег таких не держал в руках, за которые я отдамся тебе!

Видя, что подобные высказывания Поляковой подрывают его авторитет, Петр Созонтович отступился.

Отдав мне указание нести охрану камеры Поляковой, он удалился в «Привати­зационный комитет», чтобы провести там заседание с Абрамом Григорьевичем.

— Смотрите в оба, молодой человек! — скрываясь за дверью комитета, ска­зал Лупилин.

— Ладно! — сказал я. — Посмотрю.

И тут же услышал голос Поляковой:

— Это ты, Феденька, охраняешь меня?

— Вообще-то, я. — подумав, ответил я.

— Хочешь зайти ко мне? — спросила Полякова. — Я открою тебе.

И я услышал, как она отодвигает щеколду.

— Нет! — ответил я. — Я не имею права открывать дверь. Идет заседание ко­митета, оно и решит вашу, Екатерина Ивановна, судьбу.

— Но мне скучно тут одной без тебя, Феденька! — жалобно проговорила По­лякова. — А потом ты что, позабыл разве, что я твоя жена? Ты собираешься ис­полнять свои супружеские обязанности?

— Не сейчас! — сказал я. — Всему свое время. Время исполнять супружеские обязанности и время сидеть в тюрьме.

— Но я хочу сейчас! Как ты не понимаешь этого?!

— А ты, Полякова, тоже не понимаешь и никогда не хотела понять, что если бы философия Духа стала бы философией не только Знания, но и Дела, тогда через разумное познание мы смогли бы управлять физиологическими процессами.

— Ты жуткий дурак, Федька! — сказала Полякова.

— Если и дурак, то не я, а Н.Ф. Федоров. — ответил я. — Это он открыл, что внутреннее сближение начинается в мысли.

— Это тот Н.Ф. Федоров, который из восьмой квартиры?

Я не стал отвечать на этот вопрос, потому что никогда не надо отвечать, когда над тобою насмехаются. Полякова прекрасно знала, что я говорю о Н.Ф. Федоро­ве не из восьмой квартиры, а о Н.Ф. Федорове из секретной комнаты, в которой инопланетяне оставляют мне гуманитарную помощь.

Полякова, видимо, тоже поняла, что была не права, и с присущим ей тактом поспешила сменить тему разговора.

— Как ты думаешь, Феденька, — жалобно спросила она. — Что эти звери сде­лают со мной? Будут пытать? Заморят голодом?

Я ответил, что не знаю, но Полякова может ничего не бояться. Все равно скоро мы улетим с нею на Юпитер.

— Куда? — спросила Полякова.

— На Юпитер... — ответил я и неожиданно осознал, что название этой плане­ты совершенно ясно и четко возникло в моем сознании.

Это могло значить только одно — поступил приказ из галактического центра.

И, как всегда, когда я получал такие приказы, стало чуть зябко, но не от страха, а, как это бывает даже и с опытными пилотами, от особой сосредоточенности. Ведь прежде чем взлететь, нужно до малейших деталей продумать весь марш­рут — потом будет уже поздно.

Захваченный этой зябкой сосредоточенностью, я отвлекся и не услышал того, что говорила из-за двери Полякова. Сознание включилось, только когда она при­нялась трясти дверь.

— Федька! — кричала она. — Сволочь безмозглая! Я же в туалет хочу!

Делать было нечего, и я вынужден был вытащить ножку стула из дверной

ручки.

Дверь распахнулась. Полякова стояла на пороге в шубке.

— Спасибо, Феденька! — сказала она и, чмокнув меня в щеку, направилась не в туалет, а к входной двери.

Я попытался ее задержать.

— Полякова! — сказал я. — Ты ведь жена мне, Полякова! Иди, Полякова, в туалет и дожидайся решения комитета! Я говорю тебе это как муж!

— А этого ты не хочешь? — спросила Полякова, и я увидел прямо перед своим носом торчащий из кукиша покрытый перламутровым лаком ноготок большого пальчика Поляковой.

Что я мог сказать еще?

— Ты в кино? — спросил я.

— Да! На ночной сеанс, Федя. — ответила Полякова.

Ну, что ж.

Пусть сходит в кино.

Кто знает, когда нам придется вылететь, может быть, это ее последнее кино...

Вечером звонил Ш-С.

Он сказал, что свои способности нечистой силы люди обычно начинают ощу­щать в четырнадцать лет.

— Интересно . — сказал он. — Что чувствовал в четырнадцатилетнем возрас­те Горбачев? А Ельцин? А Гайдар?

Потом мы поговорили об иге Канта, которое мы должны сбросить с себя, и я сказал, что вроде бы уже все определилось и нам предстоит лететь на Юпитер.

Но вот с составом экипажа пока определенности нет.

Вакансия командира так и не заполнена.

Ш-С. никак не прореагировал на это предложение, сказал совершенно не к месту, что он сбрил усы.

— Да? — вежливо удивился я. — Надо будет встретиться. Я совершенно не представляю, как ты выглядишь без усов.

— Представляешь. — сказал Ш-С. и повесил трубку.

Очень мешал говорить по телефону своими криками из чулана Векшин.

Видимо, эти крики мешали и заседанию комитета.

Петр Созонтович зашел в чуланчик, и скоро крики там смолкли. Петр Созонто- вич вышел вспотевший, раскрасневшийся, но довольный.

— А ты, случаем, не депутат? — спросил он у меня и тут же захохотал. — А то смотри... Ты чего Катьку выпустил?

Я пожал плечами.

Полякова вернулась из кино через два дня. Какие теперь невозможно длинные сеансы! Сколько же, интересно, стоит билет в такое кино?

Вернулась Полякова не одна.