Галактический конвой - [8]

— Борт девятьсот двадцать один, — сказал он в микрофон; новый удар далекого грома едва не заглушил его голос. — Прошу пятиминутной задержки для дополнительной проверки систем.

Ответ последовал не сразу.

— Борту девятьсот двадцать один: вам дается пять циклов на проверку систем, — недовольно сообщил женский голос. Брим понимал диспетчера: все перемещения по территории верфи производились строго по графику, и задержка одной операции могла привести к чудовищным сбоям в работе целого комплекса. — Пожалуйста, сообщите немедленно по окончании проверки.

— Борт девятьсот двадцать один. Большое спасибо, — ответил Брим и повернулся к Урсису. — У тебя в распоряжении пять циклов. Ник.

Примерно два цикла Урсис с Проводником оживленно переговаривались по-содескийски, тыча когтями в приборы. В конце концов старший медведь выпрямился и кивнул Бриму.

— Похоже, дело действительно серьезное, друг мой, — сообщил он, печально качая мохнатой головой. — Возможно, нам с Алексием удастся починить контур за метацикл. Спроси диспетчерскую, очень ли это страшно для их графика?

Брим кивнул.

— Борт девятьсот двадцать один. Прошу один метацикл на наладочные работы, — произнес он в микрофон, хотя в ответе диспетчера даже не сомневался.

— Борту девятьсот двадцать один: очень жаль, но ответ отрицательный. Будете отменять спуск?

— Борт девятьсот двадцать один. Как скоро вы сможете снова включить нас в график?

— Борту девятьсот двадцать один, — помолчав, ответила диспетчер. — Свободное место в графике найдется не раньше, чем через десять стандартных суток.

Брим покосился на медведя, слышавшего весь разговор.

— Что будем делать, Ник? Урсис повернулся к Проводнику.

— Мы можем отключить автоматику левых генераторов и управлять ими вручную, — предложил он. — В противном случае нам грозит отмена спуска и — как следствие — сбой графика как минимум на неделю. — Он в упор посмотрел на молодого медведя. — Вы в состоянии справиться с ручным управлением? Если нет, ничего страшного — я почту за честь занять ваше место за пультом.

Проводник колебался всего мгновение.

— Признаться, мне ужасно хочется сказать, что я справлюсь, Николае Януарьевич, — вздохнул он, поднимаясь с кресла, — но это было бы непростительной самонадеянностью. Мой опыт работы с генераторами восемьдесят четвертого типа ограничен теми десятью днями, что я здесь.

— Ваша честность делает вам честь, Алексий Радостны, — кивнул Урсис, хмуро глядя сквозь незаполненный каркас гиперэкранов на быстро надвигающуюся грозу. — Не время сейчас демонстрировать героизм. — Он облизнулся и уселся в кресло машиниста. В следующую секунду первые капли дождя забарабанили по пульту. — Вилф, — небрежно бросил медведь, — будь добр, сообщи диспетчерской, что мы готовы.

Брим кивнул и нажал на кнопку связи.

— Говорит борт девятьсот двадцать один, — крикнул он в микрофон, чтобы его услышали сквозь шум дождя. — Мы готовы к спуску.

— Борту девятьсот двадцать один: вот и замечательно! — прохрипел динамик женским голосом. — Продолжайте операции согласно графику…

— «Непокорному» необходима вертикальная тяга примерно сто десять единиц, — объяснял Урсис Проводнику, пока индикаторы на пульте по очереди меняли цвет. — Значит… — его лапа почти не коснулась тумблеров управления, но рык генераторов заметно изменил тембр, и на панели загорелись новые индикаторы, — добавляем тяги понемногу, чтобы генераторы не пошли вразнос. — Голос медведя был едва слышен сквозь дождь. — Докладывайте о боковых векторах, Алексий Радостны, на случай, если они появятся.

— Сто десять единиц вертикальной тяги, — повторил Проводник, сосредоточенно вглядываясь в циферблаты. Рокот в глубине корабля заметно усилился — это Урсис чуть двинул лапой. Еще одна группа индикаторов сменила цвет на ярко-оранжевый. — И продолжает расти…

Старший медведь на мгновение оторвался от пульта и кивнул Бриму:

— Как только диспетчерская даст добро, мы двинемся, Вилф.

— Борт девятьсот двадцать один. Готовы к немедленному выходу, — доложил Вилф.

Женский голос из диспетчерской откликнулся почти сразу же:

— Борту девятьсот двадцать один: выход разрешаю. — Слова эти слились с хлопками выключаемых силовых лучей, удерживавших корабль на месте. Яркие вспышки разрезали грозовую мглу, и по кораблю прокатилась волна коротких рапортов о готовности всех постов. Клубы едкого дыма окутали мостик. Лапы Урсиса уверенно двигались над пультом. Свинцовое небо осветилось вспышками молний.

— Сто пятнадцать единиц… — докладывал Проводник. — Сто двадцать… генераторы в порядке…

Рев подъемных генераторов стал почти осязаемым, и палуба под ногами Брима завибрировала мелкой, противной дрожью. Он выглянул сквозь зияющие отверстия отсутствующих гиперэкранов и пошатнулся от удивления. «Непокорный» уже наполовину сошел со стапеля и быстро двигался за буксирами. Внезапная какофония сирен и гудков перекрыла даже раскаты грома: верфь приветствовала рождение «Непокорного». Небольшая толпа рабочих и техников восторженно выкрикивала что-то невнятное. Рабочие на соседних стапелях весело размахивали касками. Эти люди построили несчетное количество судов — военных и гражданских — и, несомненно, построят еще больше. Их радостные лица отражали профессиональную гордость и пожелание удачи звездолетчикам, которым предстояло обживать последний плод их совместных стараний. Брим почувствовал, как глаза его увлажнились…