Галактическая баллада - [78]

Здесь я, сам того не желая, прервал речь Бан Имаяна, потому что закашлялся. А закашлялся я, потому что подумал, что Бан Имаян исключительно вежливый превенианин… Я извинился. Бан Имаян благосклонно кивнул мне головой.

— Для нас, для нашей Миссии это было счастьем, — сказал он, читая мою мысль. — Остальное вы знаете. Мы, естественно, — изучили ваш земной разум и, хотя результаты были противоречивыми, пришли к выводу, что Эксперимент заслуживает наших усилий. Мы жили среди вас долгие годы, а наши маленькие дисколеты бесконечное количество раз кружили вокруг Земли для того, чтобы досконально изучить особенности вашей цивилизации… От прямых контактов мы отказались. И ища способ предупредить человечество, мы остановились на вас.

— Но что я могу сделать? — воскликнул я испуганно. — Что может сделать один-единственный человек?

— Вы можете сделать достоянием людей то, что видели на Гризе и Эргоне.

Я встретился взглядом с Бан Имаяном и опустил голову. Зал напряженно молчал. Глаза пяти тысяч превениан были прикованы ко мне, и я вытер пот со лба. При всем богатстве их разума, это были наивные существа. Я представил себе на минутку мою Францию под эгидой Президентов — как мог бы я передать французам поручение превениан? А человечеству? Да при первой же попытке сделать это, меня запихнули бы в ближайшую психиатрическую больницу, если не в тюрьму. Или послали бы на гильотину — во имя и на благо Отечества…

— Вы согласны, Луи Гиле? — тихо спросил Бан Имаян.

Я уже даже не думал о Йер и своем сыне. Думал о бессмысленности того, что хотели от меня превениане. Они изучили жизнь на моей планете, но не знали, что значит жить на ней. Как и я не знал, что значит жить на Гризе или Эргоне. Они переоценивали силу разума. Они забыли, что там, откуда они произошли, разум всегда служил чьим-то интересам, страстям, амбициям и никогда не играл автономной роли. Напомнить ли им это? Обратить ли их внимание на историю наших земных цивилизаций, которую они, наверное, изучали?

— Луи Гиле — прав, что колеблется, — сказал Ртэслри. — Наш Эксперимент — бессмыслен так же, как и наша Миссия. На месте Луи Гиле я бы отказался.

— Мы знаем ваше мнение по этому вопросу, Ртэслри, — сказал Бан Имаян.

— Да, мой ум — негативный, как вы любите выражаться. Это верно… Но неужели же, Бан Имаян и мои превениане, вы никогда не задавались вопросом, почему на Эргоне повторяется то, что уже произошло на Гризе?

— Вы не сообщаете ничего нового, Ртэслри, — прервал его Бан Имаян. — Мы знаем, что Вселенная — единна по сути своей и что законы развития разумных обществ в самой общей форме — одни и те же.

— В таком случае, почему вы предполагаете, что Земля стала бы исключением?

— Потому что появление разума, его существование, его движение также является законом, Ртэслри. Потому что разум — тоже фактор реальности, и в определенных условиях не исключено, что он превратится в доминанту, в определяющее качество жизненного цикла.

— Допустим, что это возможно, хотя ни одна из знакомых нам цивилизаций до сих пор этого не подтвердила… Но у меня есть и другое возражение. Разумные существа стремятся к счастью, а не к развитию своего разума.

— Это одно и то же, Ртэслри.

— Вы ошибаетесь. Ваша логика соответствует нашей превенианской реальности — но эта реальность является исключением. Гризиане — не разумны, но — счастливы. Возвращение им разума было бы для них несчастьем — именно поэтому оно и немыслимо. Эргонцы также отрекаются от разума во имя счастья.

— Какого счастья, Ртэслри? Чувство счастья присуще только разумным существам. У животных оно — просто ощущение физиологического удовлетворения.

— Не знаю, какое мы имеем право навязывать наши понимания существам, которые их отрицают, — холодно сказал Ртэслри. — И еще одно возражение, Бан Имаян. Какова конечная цель нашей Миссии?

— Конечной, абсолютной цели не существует, Ртэслри, и вы знаете это не хуже меня.

— Отлично. Конечная цель является фикцией, недостойной превенианского разума. В таком случае, почему мы пытаемся сохранить разум в Галактике. Можем ли мы действительно это осуществить? Вселенная пульсирует, Бан Имаян. Сейчас она расширяется и в этом своем слепом движении создает жизнь здесь и там, а еще реже — разумную жизнь. Но в следующие двести-триста галактических лет она начнет сужаться. Почему нужно спасать нечто, осужденное на погибель самой природой вещей?

— Потому что нечто существует вместе с нами и в нас самих, Ртэслри. Потому что мы являемся частью его.

Зал одобрительно зашумел.

— Искать смысл жизни вне самой жизни — глупо. Вне потребностей разума мы не можем искать оправдание нашей Миссии: она является разумной самозащитой самого разума. Не все ли равно, будет ли он жить несколько десятков или несколько миллиардов лет? Мы, превениане, являемся его стремлением к самосохранению, и отступить от нашей Миссии — значит предоставить разум слепым силам мрака и разрухи. Мне даже кажется, что если во всей Вселенной останется хотя бы одна искорка разума, он будет спасен как око и свет бытия, как его самосознание и красота. Неужели вам все равно, в какой Вселенной вы существуете, Ртэслри?