Галактическая баллада - [68]

Эти примеры заставили меня поверить и в животное происхождение существа, которое ругалось на эргонском языке.

Во второй клетке обитало существо, на вид очень грубое, но совершенно кроткое. Его взгляд выражал тихую печаль. (Эти существа не улыбались, что окончательно убедило меня, что они только внешне похожи на эргонцев, но ими не являются). Оно просто сидело на полу, отказываясь есть подброшенную пищу и монотонно повторяло, что сексаменю гастрономической декады ему не нравится, потому что не содержит в достаточном количестве белков. Из публики ему возражали, пытаясь его раздразнить, но оно только пожимало плечами: «Я готовил секса- и септаблюда и я знаю, что в них есть и чего нет. Я поставил об этом в известность Доорство». Последнее выражение больше всего смешило зрителей.

Мы перешли к третьей клетке. Здесь зрелище было куда более занимательное. Клетка была просторная, меблированная столиком и креслами. Имелось даже какое-то подобие камина, в котором горели натуральные поленья — совсем по-английски!.. Полукругом у камина сидели с трубками во рту несколько существ также совершенно голых, но они, судя по поведению, изображали джентльменов. Джентльмены были заняты обсуждением важного вопроса.

— Мы должны признать, что на последнем диспуте бросали мяч очень невнимательно, — говорило одно из существ-джентльменов. — Все мы по разу пропустили мяч и теперь совершенно заслуженно находимся здесь. Просто мы забыли о дырах в полу… Но думаю, если мы напишем коллективное прошение…

— Глупости! — воскликнул другой джентльмен. — Такое прошение само по себе уже является признаком тяжкой девиации, Вы, кажется, горите нетерпением полететь на Селену-2? Я — нет. Благодарю.

— Но, в таком случае, как мы могли бы выйти из этой клетки?

— Меня осенила идея, — вмешался третий джентльмен, пуская колечко дыма к потолку. — Очень просто. Нам нужно уменьшиться до размеров средней мыши, не больше, и пролезть между прутьями решетки. Уменьшение роста будет выгодно нам и в другом отношении: мы не будем мешать движению на улицах и никого не будем раздражать — ни дооров, ни охахохов. Будем мельтешить в ногах у населения и все.

— Нет, — сказал четвертый, вытягиваясь поудобнее в кресле. — Я настаиваю на своем предложении стать невидимыми. Это — единственный способ выбраться отсюда и одновременно избежать забот коричневого Доорства.

— Гм, да, — задумчиво отозвался первый. — А может, нам уменьшиться до размеров мыши и стать невидимыми одновременно? Представьте себе, какие просторы раскрылись бы перед нами. Ах какие просторы!

— Но тогда любой прохожий мог бы невольно наступить на нас, и мы лишились бы жизни, — сказал его коллега справа. — И у нас не было бы права даже пискнуть. Пусть простят меня уважаемые коллеги, но я не вижу смысла… Зачем нам выбираться отсюда? Где мы найдем такой комфорт?

Существа-джентльмены задумались, протягивая ноги к огню и попыхивая трубками.

— Вы правы, — сказал первый. — Единственное неудобство здесь — смех этой толпы, там — снаружи.

— А, толпа, — ответил его коллега. — Она смеялась над нами и раньше, ведь правда? И потом, если мы, с ее точки зрения, за решеткой, то с нашей точки зрения — сама эта толпа за решеткой. Следовательно, разве у нас нет права смеяться над ней так же, как она смеется над нами?

— Прекрасно, это решает вопрос, — хором закричали джентльмены и, видимо, уставшие от плодотворного разговора, приготовились вздремнуть.

Но тут один из зрителей бросил в клетку кусок желированной каши. Джентльмены повели носами. Первый взглянул краешком глаза и начал тихонько пробираться к каше. Остальные последовали его примеру. Каждый пытался проползти к вкусной каше так, чтобы коллеги его не заметили. Но, убедившись, что это невозможно, все одновременно набросились на добычу. Вокруг раздавались крики и ржанье, заглушаемые гомерическим смехом публики. Трубки джентльменов валялись по полу… Отдаляясь от этой клетки, я успел прочитать надпись: «Говорящие животные. Питаются кашей. Безопасны».

Следующая клетка преподнесла нам скучный диалог. В ней сидели два дистрофических существа с лысыми головами. Они рассуждали.

— Великий Йауиюайя был непогрешим, — говорило одно существо.

— Да, непогрешим, — подтверждало другое.

— Непогрешим, как Супердоор?

— Как он, — флегматично отвечало другое существо.

— Но Йау утверждает, что Эргон — нематериален.

— Да, утверждает.

— А мы знаем, что он материален.

— Да, знаем.

— В таком случае Йау ошибается?

— Очень возможно.

— А мы правы?

— Да, мы правы.

— А в чем же тогда наша ошибка?

Второе существо широко зевнуло и вздохнуло:

— Сколько раз объяснять тебе? Наша ошибка в том, что мы не пошли и не сказали о наших сомнениях тому старому дураку из четвертого корпуса…

— Это не существенно с философской точки зрения, — сказало первое существо. — Итак, великий Йау был непогрешим.

— Да, непогрешим…

Мы сбежали от этих скучных животных и даже забыли прочесть надпись на их клетке. Но зато следующая надпись сразу бросилась нам в глаза: «Вздыхатель». Вздыхатель прогуливался по клетке спиной вперед, потому что лицо его находилось со стороны спины. Он лил слезы и упорно повторял: