Гадюка - [55]

    Маркус снял очки с кепки и спрятал за ними глаза. Он задумался о том, что хотел бы быть похороненным, как есть: в очках и кепке, а не в костюме. Он ненавидел эту святую прилизанность покойников. К тому же, вряд ли выражение его лица будет приятным. Как бы ни старались работники похоронных бюро придать благостное выражение лица усопшим, боль, искажающая их, никуда не уходила. Маркус видел ее на всех лицах своих мертвых друзей, на лицах мамы и Хуана.

    Это пожелание нужно куда-то записать, потому что он совершенно точно не хочет, чтобы люди, стоящие вокруг гроба, вглядывались в его лицо. Кепка и очки на самом деле были необходимы.

    Такие мысли приводили Маркуса в уныние. Черт, он был готов получить пулю прямо сейчас, тогда его запомнят молодым и сексуальным, а не седым и старым. В конце концов, бывают судьбы и похуже. Он старался убедить себя в этом, тем не менее, стянул очки и кепку и положил их на траву рядом с собой, затем лег на бок и подпер голову рукой.

    — Я встретил девушку, – начал он свое признание матери на испанском. – Она умная. Учительница. И она gringa, но, я думаю, она бы понравилась тебе.

    Он долго рассказывал матери о Кэти, о Чуито, о кубинце Фернане, с которым встречалась тетя София, пересказав практически все сплетни. Маркус давно не посещал могилы, однако они были ухоженными. Очевидно, София часто навещала их, и, скорее всего, мама уже все знала о Фернане.

    Когда рассказ был окончен, Маркус прикоснулся к могиле матери, затем поднялся, обошел памятники и опустился возле могилы Хуана. Он обнял холодный серый мрамор надгробной плиты и закрыл глаза, представляя, что обнимает худые плечи Хуана.

    — Не беспокойся. Я разберусь. Я прикрою Чу спину, как ты прикрыл мою. Замолви там за меня словечко. Если я буду знать, что попаду в правильное место, то смогу все довести до конца.

    Мрамор словно источал тепло и оптимизм, которые всегда окружали Хуана. Маркус почувствовал себя слегка безумным, прося камень об одолжении.

    Закатные лучи солнца осветили лицо парня, ветер играл с его волосами, как в день их похорон. На один невероятный миг Маркус поверил, что, где бы ни были его родные, им хорошо.

    Не такая уж плохая идея уйти из мира, который приносит боли больше, чем радости. Душа Маркуса была переполнена грехами, но, может быть, если он поступит верно, Хуану удастся протащить его.

    — И присмотри за моей девочкой, пока я не присоединюсь к тебе, – добавил он, поднимаясь.

    Маркус стукнулся кулаком с надгробием, поднял кепку и очки и ушел, не оглядываясь. Сейчас он чувствовал себя сильнее.

    Дороги были свободны, что было сродни чуду. Он ощущал присутствие Хуана весь путь до склада. Маркус остановился и заглушил двигатель. Его пистолет лежал в бардачке. Узнав об этом, Чуито бы сказал, что он размяк. Но Чу не старался исправиться в глазах Господа, не боролся за крошечную надежду на рай.

    Когда-то запах склада нравился Маркусу. Горелый металл, пиво и травка. Сегодня, войдя в помещение, запах ударил в нос, и Маркус задумался над тем, что бы сказала Кэти, увидев искры, летящие от распиливаемого металла и рассыпанную травку в углах диванов.

    Смеющиеся тинейджеры в одиночестве упаковывали оружие. Энджел – настоящая сволочь: вербовать таких молодых пацанов. Сейчас Маркус видел, насколько они юны. У них не было судимости, им не за что было бороться. Что, если дом одного из них будет обстрелян следующим? Что, если у одного из них дома сидит свой Хуан? Конечно, у каждого из них есть мать, которая не хочет для своего сына такой жизни. Систему было не изменить, она слишком укоренилась, но Маркус мог пошатнуть ее.

    Он снял очки и надел их поверх кепки, подходя к Энджелу, который сидел на диване в углу помещения.

    — Марк! – окрикнул его Луис. – Не глупи!

    В его голосе слышался страх, потому что он был в чате у Маркуса среди прочих OG и знал, что Маркус был недоволен Энджелом. Он говорил им, что залег на дно, но не упомянул, что собирался покончить со всем этим, а если бы сказал, то кто-нибудь обязательно бы донес Чуито. Они действительно были слепо преданы ему.

​    Маркус проигнорировал друга. Он проигнорировал и то, что половина склада замерла, отложив работу и уставившись на него, а вторая половина оставалась в блаженном обдолбанном неведении. Старые гангстеры, которые помнили времена, когда банда была больше, чем кровь и наличность, и молодые и наивные, которые все еще считали, что Энджел был их выигрышным билетом. Все они когда-то были его семьей. Некоторые ей остались.

    Энджел сидел в компании какого-то глупого подростка, который был слишком юн для того, чтобы у него росли волосы на лице, не говоря о том, чтобы набивать тату, и курил траву. Маркус сдернул Энджела с дивана.

​    — ¡Ay carajo (1)! Что за херня? – выкрикнул Энджел, толкая Маркуса в грудь.

    Паренек вскочил с дивана, но Маркус пихнул его обратно.

    — Тебе шестнадцать и ты под кайфом, думаешь, можешь справиться со мной, cabrón (2)? Полезешь в драку ради него? Ты правда настолько тупой? На этот раз пусть сам разберется.