Гадалка. Карта Смерти - [42]

Я не ответила и побежала дальше. Правда, уже не с той скоростью, с которой бежала до падения. Маг все так же бежал за мной, на этот раз молча — то ли сосредотачивался перед магической атакой, то ли понял, что крики бесполезны. За харчевней была тихая безлюдная улочка, так что ничто не мешало темноволосому кинуть в меня хотя бы стихийный шар.

Но магия ему не понадобилась. По прямой он догнал меня в два счета и повалил на землю, скрутив руки сзади. Мышцы свело болью — не отбрыкнешься, не плюнешь в лицо.

— Куда бежала-то? — сказал он мне прямо в ухо.

— От тебя подальше, козел! — буркнула я. — Ублюдочная скотина!

— Ай-яй, — цокнул маг. — Такие слова леди говорить нельзя.

— А с чего ты взял, что я леди?

— А ты разве не Итиль Трэт?

Я захлопала глазами. Дожили. Теперь ищут не некромантку Майлу, а некромантку Итиль Трэт, то есть меня.

— Нет, — фыркнула я. — И вообще, убери руки и слезь с меня!

— А мне кажется, ты Итиль. Ты не помнишь меня?

— Нет! Ты отпустишь или нет?

— Я Эримис Инсел, мой отец работал вместе с твоим отцом и часто бывал у вас в имении, — настойчиво дудел мне в ухо темноволосый.

И тут я вспомнила. Не самого скрутившего меня мага, а хорошего друга и сослуживца отца. Амирас Инсел действительно часто бывал у нас дома. Они с отцом подолгу о чем-то разговаривали в кабинете, курили трубки и решали проблемы по работе. Мне разрешалось сидеть в кабинете с книгой, когда они разговаривали, но только тихо-тихо. Когда мне становилось скучно, я на цыпочках выходила в коридор и бежала играть. Детей в нашем имении всегда было много. Мать обожала и обожает до сих пор устраивать званые обеды и ужины, на которые приглашаются самые могущественные аристократические семьи в полном составе, включая детей. Возможно, среди них когда-то был и Эримис, только я его совсем не помнила. Я была девочкой робкой и стеснительной, из-за чего мать часто любила восклицать «При такой застенчивости из тебя не выйдет леди!», и не слишком-то контактировала с другими детьми, хоть и принимала участие в общих играх.

— Слезь с меня, — прохрипела я. — Друга отца помню, а тебя нет.

Маг отпустил меня, а я, потирая запястья, кое-как встала.

— Куда ты бежала? И главное зачем? — не унимался Эримис.

— Бегать нравится, — отряхнулась я.

— Думала, арестую?

— А не арестуешь?

— Нет. Я же знаю, кто ты, — усмехнулся маг.

— Вот и отлично, — пробормотала я и пошла в сторону входа на кухню.

Нет, желтоглазый точно подослан моей милой матушкой. Тоже мне, тайная служба короля! На этот раз я не куплюсь на такие совпадения.

— Итиль! — окликнул меня Эримис.

— Что? — обернулась я.

— Будь осторожна и лучше не ходи по таким людным местам.

— Сама знаю, — огрызнулась я.

— Если бы на моем месте оказался другой маг из службы, он бы задержал тебя для дознания. На всякий случай.

— Но я же…

— А потом, если некромантка так и не была бы поймана, казнили бы, чтобы общественность хоть на немного успокоилась. И даже бы связи твоей матери не помогли.

— Ты пугаешь меня, коз… Эримис? — нахмурилась я.

— Можно просто Эмис. Нет, говорю как есть. Прими к сведению.

— Обязательно, — бросила я и зашла на кухню.

Маг, чуть помедлив, пошел вслед за мной.

Стряпухи снова не обратили на нас ровно никакого внимания. Переговариваясь между собой по поводу неприличного поведения некой Гашки, они чистили картошку. В зале менестрель снова пел частушки, те же самые — видно, исполнял на бис. Тенла сидел за столиком, нервно стуча пальцами по пивной кружке.

— Ну что? — спросил он с любопытством. — Мне тролли все рассказали. Так это твой друг детства?

— Нет, — я села на стул и залпом выпила пиво из кружки. — Я его не помню.

— Но он, похоже, помнит, — хихикнул Тенла. — Ну и напугал он тебя!

— Это кое-кто другой меня напугал, — мрачно взглянула я на него. — Какого черта ты решил, что этот коз… маг подумал, что я некромантка и захотел меня задержать?!

— Ну… — смутился оборотень. — А что, если бы это действительно было так?

Я махнула рукой и принялась есть. После пробежки во мне проснулся зверский аппетит.

Эльф допел последнюю частушку. Слушатели зааплодировали, менестрель поклонился и ушел с помоста. Во мне снова проснулось любопытство.

— Ты куда? — спросил Тенла, хватая меня за рукав.

— Пойду спрошу у эльфа, чего это он матерные частушки поет!

— Итиль, ты чего, головой стукнулась?

Но я уже шла по направлению к кухне. Кое-кто в зале присвистнул, узнав во мне недавнюю беглянку.

— Извините, — эльф на кухне как раз сидел за одним из столов и быстро-быстро ел из тарелки, — я бы хотела у Вас кое-что спросить!

— Я слушаю, — окинув меня холодным взглядом, сказал менестрель.

— Вы же эльф, почему Вы поете частушки? Тем более с нецензурной лексикой? — потупив взгляд, спросила я.

— Видишь ли, дитя, — вздохнул певец. — Я пою то, что угодно публике. И эта публика любит частушки.

— Но ведь публика любит не только частушки! А у Вас гораздо лучше получаются баллады! — воскликнула я.

— Балладами сыт не будешь, — глубокомысленно изрек эльф. — Поэтому кроме них приходится петь и то, что хотят эти люди.

Их кухни я вышла в глубокой задумчивости.

— Спросила? — зевнул Тенла, крутя в руках ложку.