Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [93]
Отец с гордостью и радостью положил в колыбельку маленькому эрцгерцогу орден Золотого Руна.
В июне 1741 года состоялась коронация Марии Терезии, она стала королевой Венгрии. После церемонии в соборе Пресбурга, она въехала верхом на белоснежном боевом коне на «Гору коронации», на плечах у нее была выцветшая мантия Святого Стефана. Гора коронации состояла из земли, которую снесли в одно место со всех концов страны, и представляла собой только небольшой холм. Она ударила саблей Святого Стефана по всем четырем направлениям ветра и, таким образом, дала понять, что она всегда готова защитить страну против любого врага, с какой бы стороны света он ни пришел.
Этим летом баварская армия вторглась в Австрию, и французская армия была в пути, чтобы соединиться с ней. Баварский курфюрст Альберт провозгласил себя эрцгерцогом Австрии в оккупированном им Линце. У Марии Терезии практически не было армии. Когда враг уже стоял в Санкт-Пельмене, Мария Терезия приняла решение: «всеми покинутая, прибегнуть к сословиям и депутатам, к их верности и оружию и апеллировать к старинным достоинствам венгров». Из 63 титулов, которыми в совокупности обладал ее отец Карл VI, ей оставался этим летом один единственный, которого не оспаривал и не мог бы когда-нибудь оспорить ни один из ее врагов: «Королева Венгрии».
Она появилась 11 сентября перед венгерскими сословиями в Пресбурге. Она все еще носила глубокий траур по своему отцу: ее черное одеяние оттеняло в удивительно выгодном свете ее светлую кожу и красивые плечи. Из-под короны Святого Стефана ее светлые волосы локонами падали ей на плечи. Когда она поднялась, чтобы говорить, ее голос прерывался от волнения: «Речь идет о нашем Венгерском Королевстве, речь идет о Нашей Персоне!»
К концу ее потрясающей просьбы о помощи, когда она разразилась настоящими слезами, магнаты не могли больше сдержаться, они бросились к ее ногам — старый друг Марии Терезии, граф Янош Палфи[318], описал позднее эту сцену. «Словно исполненные единого порыва, мы вынули наши сабли и кричали: «Наша жизнь и наша кровь за Ваше Величество!» Мы плакали вместе с королевой слезами верности, любви и негодования».
Но магнаты не только плакали, они решили провозгласить национальное восстание дворянской знати: сегодня мы назвали бы это «мобилизацией». Они выделили ей семь полков.
Баварцев изгнали из Австрии, французы заключили мир. В конце концов, корона Священной империи досталась супругу Марии Терезии — Францу Стефану.
Мария Терезия могла, наконец, обратиться к двум большим целям своего правления: объединению своих многоязычных земель — в действительности, цели всей истории Габсбургов. Второй целью было изменение всей прежней европейской дипломатии, результатом которой должен был стать союз Габсбургов с Францией.
Для Фридриха, который называл себя «Королем Пруссии», она была серьезной соперницей, потому что ей удавалось в течение всей своей жизни производить впечатление, словно она была победительницей, хотя она многое уступила ему.
2. Мать страны
Детские комнаты императорского дворца Хофбург буквально переполнялись детьми. В общем и целом, родилось 16 сыновей и дочерей. Во времена первой половины ее правления, когда Мария Терезия была впутана в длинную череду войн и сложных дипломатических маневров, когда она должна была справляться с реорганизацией своей армии и финансов и управлением сложнейшей территорией во всей Европе, она все время была беременна или кормила грудью ребенка.
Можно было сойти с ума от того, что ее заклятый враг, король Пруссии Фридрих, мог скакать верхом во главе своих войск и мог молниеносно управлять ими, в то время, как она должна была руководить всем, находясь дома. Она заявила однажды, когда думала о своих скучных австрийских генералах: «Никто не смог бы помешать мне встать самой во главе моей армии, если бы только я не была постоянно беременна».
И при этом она была чрезвычайно женственной особой, которая верила в то, что место всех женщин у колыбели и возле своих мужей, как она всегда говорила своим собственным дочерям. Сама она правила только потому, что такова была воля Божья и потому, что это была ее обязанность.
Для выполнения своей миссии королевы она принесла с собой сплошь женские добродетели: такт, сочувствие, человеческое взаимопонимание.
Старые и очень старые мужчины исчезли из-за ее стола переговоров. У нее был верный глаз на подходящих людей, соответствующих должности и, в противоположность своему отцу и деду, она быстро узнавала и вознаграждала таланты.
На должность канцлера она привлекла самого хитрого государственного деятеля на европейском континенте, графа Венцеля Кауница[319]. Уроженец Силезии, граф Фридрих Вильгельм Хаугвиц[320], провел реформу управления; граф Рудольф Хотек[321] из Богемии, реорганизовал налоговую службу. Правда генерала, который бы был равен принцу Евгению, умершему через три месяца после ее свадьбы, она так никогда и не нашла, но она обеспечила себя лучшими, которых смогла найти: лифляндский барон Лаудон[322] и ирландец граф Ласси[323]. Она лично заботилась о том, чтобы ее солдаты были соответствующим образом накормлены, одеты и устроены.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.