Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [8]
Хотя оба выросли в странах, находящихся далеко одна от другой и говорили на разных языках, они открыли, благодаря связывающим их узам придворного воспитания, тысячи вещей, которыми они могли поделиться друг с другом. Каждый начал учить другого супруга своему языку. Спустя годы, Максимилиан попросил написать сцены этих школьных уроков: в прелестном летнем доме сидит пара — принц и принцесса — улыбаясь, друг подле друга, на коленях раскрытая книга, в то время как влюбленные пары, держась за руки, бродят не спеша по саду.
Иногда вечерами они играли в шахматы фигурами, вырезанными из горного хрусталя и золота. Или они вместе читали в придворной библиотеке драгоценные книги на пергаменте, переплетенные в тома, книги с молитвами для литургии и истории о Трое, которые собрал и записал отец Марии, приключения Ланселота[41], а также историю о Перцефоресте[42] и Мелузине[43]. Иногда они слушали хор замка, певший волшебные, чарующие песни, каких Максимилиан никогда прежде не слышал, 24 голоса хора звучали ангельски сладко. Оливье де Ла Марш рассказал ему, что, якобы, голоса сохранялись такими ясными и чистыми, благодаря диете из сырого мяса.
Вечером они ужинали вместе с мачехой Марии (Максимилиан в своих письмах с беспощадным бесстыдством юности называл даму «старая женщина», потому что Маргарите Йоркской к тому моменту как раз исполнилось 32 года), столовый сервиз был из золота и меди. Блюда чаще переменялись и были более изысканными, чем ему доводилось, когда-либо пробовать, потому что в огородах Фландрии росли душистые травы, артишоки и зеленый салат, которые больше нигде в Европе нельзя было найти. А из больших и хорошо оборудованных кухонь дворца вытекали отменные соусы, паштеты, медовые пироги и другие сладости. Так, покойный герцог Карл особенно любил конфитюр из отжатых лепестков роз.
Ни при каком другом дворе, расположенном севернее Альп, не велся в такой мере изящный образ жизни с такой выдержанной элегантностью, как во дворце герцога Бургундии, где средневековая культура как раз тогда переживала последний поздний расцвет.
После холодного и неуютного фамильного замка в Вене, который был скорее крепостью, чем дворцом, тепло и роскошь дворцов в Генте, Брюгге и Брюсселе казались Максимилиану источником нескончаемого чуда. На стенах висели светящиеся творения фламандских мастеров: Ван Эйка[44] и Роджера ван дер Вейдена[45]. Когда Максимилиан находил время, он спешил к Красному монастырю, чтобы посмотреть на художника Хьюго ван дер Гоеса[46], который между приступами безумия создавал свои шедевры. Даже для королевских щитов с гербами, измерительных инструментов и знамен, а также личных предметов дворцовой обстановки, делали эскизы выдающиеся художники.
Максимилиан никогда не уставал подробно рассматривать огромные шпалеры на стенах, потому что на них были изображены сцены из истории. Особенный интерес вызывали у него знаменитые гобелены с изображением Трои, потому что он так же, как и его отец считал, что Габсбурги вели свой род прямо от короля Приама. Эти шпалеры с изображением Трои были изготовлены на высоких ткацких станках города Турне и подарены отцу Марии городом Брюгге: «Нашему глубокоуважаемому господину и принцу по его желанию и молитве».
В превосходном домашнем хозяйстве дворца, которое наладила герцогская пара, дюжины придворных аристократов и сотни первоклассно вышколенных слуг следили за сложной последовательностью ежедневного церемониала. Четверо слуг были назначены только для того, чтобы заботиться о герцогской постели: один открывал по утрам портьеры и откидывал одеяла, другой встряхивал и проветривал пуховые перины, третий держал горящую сосновую лучину, когда герцог ложился в постель, четвертый задергивал занавес вокруг постели. Еще один слуга должен был в нужный момент подвинуть на место стул герцога, в то время как другой слуга каждый раз подносил чашу к подбородку герцога, как только его господин подносил бокал ко рту. Аристократ имел честь резать своему господину мясо и за это пользовался привилегией, оставлять себе тот кусок, к которому он при разделе на части прикоснулся рукой. За столом после каждого блюда обносили по кругу серебряную чашу для ополаскивания пальцев, наполненную душистой водой; кроме того, каждый гость получал золотую зубочистку, которая была усыпана бриллиантами и украшена жемчужиной.
Чудеса, которые таил в себе дворец, в действительности, казались бесконечными. В сокровищницах не только хранилось множество золотой и серебряной посуды, (в любом случае, намного меньше, чем в те времена, когда алчный дед Марии, Филипп Добрый[47], складывал их штабелями, так как ее господин отец как раз начал дотрагиваться до этих сокровищ), но и в кладовых хранились всевозможные красивые и редкие предметы. Так, например, прозрачная лавандовая чаша из агата, о которой говорили, что это тот самый сосуд, из которого Господь пил в последний раз за ужином, искусно обработанные драгоценные камни, крупнейший из известных в Европе бриллиантов и знаменитый меч «единорог» герцога Карла, в рукоятке которого был кусок волшебного рога, который должен был защищать того, кто его носит, от любого несчастья.
Бениамин Бранд – врач и журналист, родился в Польше, из которой его родители вместе с детьми бежали от нищеты и антисемитизма в Советский Союз. Как и многие представители своего поколения, Бранд стал свидетелем и участником событий, оказавших роковое влияние на судьбы советских евреев. Учёба в еврейской школе Харькова, первой столицы Советской Украины, участие в литературной еврейской жизни, встречи с еврейскими писателями и поэтами привели Бранда в журналистский техникум, окончив который, он уехал в Биробиджан. Получив второе, медицинское образование, он не переставал писать и печататься в еврейской прессе – в газете «Биробиджанер Штерн», в журнале «Советиш Геймланд».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).