Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [52]

Лайош, между тем, собрал в Венгрии вспомогательные боевые части, не более 20 000 человек, с которыми он выступил на юг навстречу туркам. В своей беспомощности он провозгласил военачальником авторитетного венгерского священника, архиепископа Томори, хотя тот в отчаянии, со слезами просил его, не взваливать на него такую чудовищную ответственность.

В безоблачный летний день 29 августа для Венгрии наступил страшный и памятный миг. Молодые, неопытные аристократы мечтали в своих рядах о бессмертной славе и делах, занимая позиции для большой битвы на равнине Мохач. Лайош стоял смертельно бледный в своей палатке и велел приближенным и слугам помочь надеть ему позолоченный шлем и тяжелые доспехи.

Венгерские кавалеристы ждали, выстроившись в очень редкую боевую линию под палящим августовским солнцем. В три часа после полудня показались первые турки. Венгерские трубы призвали к бою и с криками: «Иисус! Иисус!» — войско устремилось в атаку.

Венгры с выставленными вперед пиками мужественно поскакали на врага, и попали прямо в цепь из 300 пушек, которые встретили их смертельными залпами. Позади пушек поднялась, как стальная стена, турецкая армия; в 20 раз превосходящая их по численности, она неудержимо приближалась.

Войска Лайоша были почти полностью уничтожены в последовавшей за этим резне. На поле под Мохачем ничего не осталось, кроме окровавленных тел мертвых воинов. На следующий день в Венгрии стало 20 000 вдов, среди них и юная королева Мария, сестра Фердинанда.

Лайошу даже не выпало счастье умереть в бою. Во время сильного ливня, полившего на пропитанное кровью поле боя, он позволил уговорить себя, бежать под прикрытием дождя. Его камергер, спасаясь переплыл небольшую реку, но, когда Лайош захотел последовать за ним, его раненая лошадь споткнулась, встала на дыбы и упала навзничь, похоронив короля вместе с его тяжелыми доспехами в тине речного русла.

Турки, в диком угаре от победы, устремились в Венгрию, подожгли деревни, принудили мужчин взяться за оружие и отправили женщин в рабство.

Сулейман невозмутимо и холодно пометил в своем дневнике о битве при Мохаче: «2000 пленных вырезаны!»

Королева Мария бежала из Будапешта и написала поспешное сообщение министру своего брата: «Случилось несчастье: мой господин и повелитель был побежден турками, и множество людей погибло в бою. О его персоне сообщили только, что его побег удался, дай бог, чтобы это было правдой».

Но слишком скоро, в Пресбурге, она получила известие о смерти Лайоша. Фердинанд, преисполненный сочувствия, писал ей из Инсбрука: «Я заклинаю Вас, мадам, как великодушную даму, найти утешение и сохранять самообладание, потому что только в несчастии проявляется настоящее величие человека».

Он не забыл, одновременно, напомнить ей о ее обязательствах. По условиям знаменитого брачного контракта, который составил ее дед и скрепил обязательство двумя кольцами, Венгрия и Богемия доставались ему, если Лайош умрет, не оставив наследников. Фердинанд обещал своей сестре любую поддержку, которую она пожелает, если она поможет ему спасти в Венгрии то, что еще можно спасти.

Обе страны, Венгрия и Богемия, по закону принадлежали ему, но он мог владеть ими только в том случае, если сумел бы вырвать их для себя и удержать.

Земли Богемии, как утверждало старое право, могли выбирать своего собственного короля. Фердинанд тотчас очутился лицом к лицу с могущественными противниками, которые тоже хотели обладать короной Святого Вацлава[164]: с герцогом Баварии и с королем Франции, который незадолго перед тем заключил союз с турками и был способен на все, чтобы помешать увеличению власти Габсбургов. Несмотря на это, Фердинанду удалось добиться избрания, и в феврале 1527 он был коронован в Праге.

В Венгрии дела обстояли гораздо сложнее. Запольяи, который сумел сохранить свои войска невредимыми, удержав их от катастрофы при Мохаче, собрал заседание венгерского Рейхстага. При помощи французского короля он действительно смог добиться, чтобы его избрали и короновали.

Мария сделала робкую попытку созвать непредставительный парламент, который выбрал ее брата Фердинанда. Но только в июле 1527 года, когда он с войском выступил на Будапешт, Фердинанд смог без единого выстрела привлечь на свою сторону знать и духовенство.

Это было высокое положение без власти, хотя состоялась коронация, и он был провозглашен королем Венгрии, потому что долгие годы его соперники жадно протягивали руки, чтобы опять вырвать у него Венгрию.

В Константинополе в мае 1529 года султан Сулейман снова начал вооружаться для похода на Западную Европу. Он заключил союз с Запольяи, еще раз осадил Буду и, несколько дней спустя, разбил свои палатки у стен Вены. Он угрожал, что сожжет город дотла, если жители Вены не сдадутся.

Вся Европа ждала, затаив дыхание: если бы Вена пала, то нельзя было предугадать, где остановятся турки. Тем летом во время осады, турецкие всадники — войско мародеров, как их называли в Австрии — проникали во время разбойничьих набегов почти до Регенсбурга.

За стенами Вены отчаянно сражались только 16 000 солдат и горожан против огромного перевеса в силах — примерно в 250 000 человек. Три недели город храбро оборонялся, в то время как турки все время пытались преодолеть рвы и подложить мины под городские стены. Среди пушек, которые использовали против турок, были экземпляры, которые завоевал еще дедушка Фердинанда — Максимилиан, называемые «мои бойкие девушки»; их ласкательные имена были: «Милая Дидо», «Милая Елена» и «Милая Медея».