Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [40]

Викарий Христа все же сделал это.

Карл, между тем, как всегда нуждаясь в деньгах, не мог оплачивать свою армию в Италии. Зима 1526—27 года была ужасной в северной Италии. Ледяные дожди ливнями лились с неба; война и оккупация разорили страну. Войска, которые долго не получали жалования, рыскали там и сям, были голодны, оборваны и босы.

Недалеко от Болоньи императорская армия взбунтовалась и, когда генерал Фрундсберг[125], который привел немецкое наемное войско в Италию, предложил солдатам все деньги, которые он смог наскрести, обещая скоро добавить еще, люди взбесились, угрожали ему пиками и кричали: «Деньги! Деньги!». Старый генерал упал в обморок с барабана и умирающим был доставлен обратно в Германию. Командование взял на себя кронный полководец Шарль де Бурбон[126], кузен французского короля. Он перешел на сторону императора и попытался занять денег у Папы для оплаты войска. Папа Римский неблагоразумно отказал.

Императорские наемные войска, пополнившись всяким сбродом с итальянского полуострова, продвигались с юга к Риму, гонимые голодом, гневом, жадностью и суевериями. Немецкие сторонники Лютера считали Рим настоящим врагом религии: «Вавилонская проститутка», как сам Лютер называл город, «резиденция Антихриста».

Вечером 5 мая 1527 года наступающие императорские войска увидели на горизонте Вечный город, как раз, когда заходящее солнце погрузило в сверкающее золото тысячи куполов и башен — достаточно золота, чтобы заплатить тысячам армий.

В предрассветных сумерках следующего дня императорские наемные солдаты бешено помчались, как стая голодных волков, на валы города, преодолели их и обрушились на самый цивилизованный город мира. Коннетабль Бурбон был одним из первых, кто штурмовал стены. Его белый плащ представлял собой хорошую мишень. Выстрел из аркебузы — скульптор Бенвенуто Челлини[127] приписал себе честь этого выстрела — сразил его наповал. Императорская армия оказалась полностью неуправляемой.

Солдаты пировали десять дней, сжигая, грабя и опустошая город. Каждый костел, каждая церковь были разграблены, тысячи горожан в своих домах, на улицах или в костелах, куда они спаслись бегством, были убиты.

В первые часы нападения Папа Римский и его кардиналы сразу же завязали узлом мантии и убежали через тайный ход из папского дворца в замок Сант Анджело[128]. Но через день или два шайка солдат нашла духовных вельмож, полумертвых от страха, притаившихся в конюшне. «Они очень плакали, — заметил позже один из немцев, — но мы все очень обогатились». Баварский вожак накинул на себя мантию святого отца и надел папскую тиару, его сотоварищи надели кардинальские мантии и нахлобучили себе на голову головные уборы кардиналов. В таком виде они проехали верхом на ослах под грубые шутки и смех по городу.

Десять месяцев Рим был осажден армией императора. В разрушенном и опустошенном городе разразилась эпидемия, которая поразила и завоевателей, их число таяло.

Карл как раз присутствовал на турнире в Мадриде, когда до него дошло известие о разграблении Рима. Сообщения о том, был ли он этому рад или озабочен, противоречат друг другу. Наверняка, он рассматривал это, как наложенное богом наказание на Рим и на Папу за его грехи. За несколько месяцев до того он назвал Святого отца «жалким трусом». Кроме того, как заметил однажды его духовный отец Клапион, снисходительность не была сильной стороной Карла. Он допустил, чтобы Папа Римский семь месяцев томился в тюрьме.

В конце концов, они снова помирились; Папа Римский тоже был политиком. В феврале 1530 года Карл принял из рук Папы Климента VII корону императора, но не в Риме — это было бы слишком горькой иронией, а в Болонье. Карл преклонил перед ним колени с подобающим смирением, поцеловал его ногу, в ответ Папа Римский поднял его и запечатлел поцелуй на каждой из щек Карла. После коронации, по средневековому обычаю, император поддержал Папе стремя, когда тот садился на своего коня. Бок о бок они поскакали через бурно ликующую толпу на изысканный, расточительно накрытый торжественный обед. После банкета они очаровательным жестом, не заботясь о деньгах, бросили в толпу всю золотую и серебряную посуду в подарок на память.

Карл был господином северной и южной Италии, какими были средневековые императоры.

Коронация была для Карла мгновением почти его высшего триумфа.

Между тем, турки под предводительством Сулеймана неудержимо продвигались вверх на Балканы, победили в битве при Мохаче шурина Карла, короля Венгрии Лайоша, и в 1529 году стояли у ворот Вены. Но как раз тогда, когда казалось, что осажденный город падет, турецкая армия свернула свои палатки и отправилась в обратный путь, боясь надвигающейся зимы.

Турки снова появились в 1532 году в австрийских кронных землях. Карл выступил им навстречу во главе большой интернациональной армии, состоящей из испанцев, немцев, итальянцев и фламандцев. В это мгновение опасности для всего христианского мира, Лютер написал в Виттенберге свой хорал: «Бог — наш непоколебимый оплот».

Турки снова отступили, не приняв решающей битвы, и Карл вступил в ликующую Вену. Ему приготовили триумфальную встречу.