Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [35]

Золотая Булла однозначно запрещала применение силы во время выборов. Все посторонние должны были покинуть Франкфурт — предписание, которое, наверное, было очень трудно исполнить. Кроме того, ни одному из курфюрстов не было позволено иметь в дружине больше 200 людей, из которых только 50 воинов могли иметь оружие. По сообщению английского посла Пасе, князья были очень рассержены при виде немецких солдат и потребовали разъяснений у агентов Карла о том, что бы значили эти войска так близко к месту выборов. Агенты ответили, «что войска не замышляют против них ничего худого, но что они дадут энергичный отпор таким силовым акциям, которые намеревается провести король Франции».

Волнение во Франкфурте достигло точки кипения. Пасэ писал кардиналу Уолси: «Французский король обещал за императорскую корону вдвое больше того, чем любой другой христианский принц собирается дать за это».

В час «Ч» Пасэ получил инструкции от Уолси, работать на победу Генриха VIII на выборах. Уолси видел возможность провести своего господина, как «компромиссную кандидатуру». Пасэ должен был при этом действовать «так тайно, как только возможно», но сообщение о его стараниях, должно быть, просочилось и достигло ушей агентов Карла, потому что Пасэ вскоре был чрезвычайно запуган.

Он писал домой, что если победит английский король то, возможно, он и его люди будут убиты еще до того, как кто-нибудь сможет прийти к ним на помощь. Люди Карла хвастались перед ним тем, что «у их государя так много денег и так много войска, что никакой француз не войдет в страну иначе, как на остриях их пик и мечей». Пасэ добавлял в утешение: «Кроме того, эта нация находится в таком раздоре и беспорядке, что даже все христианские князья были бы не в состоянии призвать их к порядку».

В этом последнем пункте Пасэ был, возможно, прав.

В конце концов, после всех подлостей и торговли избирательной компании, решающую роль сыграли не деньги и не власть, но такой фактор, который никто не принимал в расчет: воля немецкого народа. Денежные взятки Максимилиана не оказали влияния после его смерти, но его образ еще не поблек! Воспоминание об этом, всеми любимом императоре, властителе, полном юмора, силы и рыцарства, вероятно, выиграло выборы для его внука Карла.

Накануне большого события английский посол писал: «Все курфюрсты в замешательстве и страхе, потому что общественность склоняется на сторону короля Кастилии Карла».

Последние переговоры между курфюрстами произошли 27 июня. Первоначально они планировали еще дальше отсрочить выборы, возможно, в ожидании еще более высоких взяток, но в городе разразилась чума, а они были не совсем уверены, что рука Господа минует их августейшие особы.

Утром 28 июня все семеро — король Лайош прислал своим заместителем канцлера — пошли пешком в длинной, блестящей процессии к церкви Святого Варфоломея, чтобы присутствовать на мессе Святого Духа.

Отцы города Франкфурта после троекратного удара набатного колокола призвали народ направить молитву к богу, чтобы он не оставил курфюрстов своей милостью, «чтобы они выбрали короля, который служил бы всемогущему Богу, Священной Римской империи и всем нам».

Семеро принесли присягу на Святом Евангелии, что их сердца и руки чисты, что никакая ложь не запятнает их свободного решения. Они удалились в ризницу церкви и появились вскоре с улыбающимися лицами, чтобы объявить, что они, вдохновленные Святым Духом, единогласно выбрали Карла, короля Испании.

Отцы города Аугсбурга, города Фуггера, объявили день после выборов праздничным днем и взяли на себя расходы по роскошному фейерверку.

Два дня спустя известие об исходе выборов дошло до Мехелена в Нидерландах. Маргарита велела из одного конца страны в другой зажигать радостные иллюминации, устроила праздники и благодарственные молебны — «Te Deum» (Тебя Бога хвалим) — в честь ее господина и племянника.

В Париже, Лондоне и Риме известие было встречено значительно холоднее. В Лондоне лорд Майер отказался разрешить испанским послам устроить праздничную иллюминацию и велел нескольких слишком восторженных сторонников Карла бросить в Тауэр. Это, конечно, был досадный дипломатической просчет, который двор поспешил исправить, приказав торжественно исполнить благодарственный молебен «Te Deum» кардиналу Уолси, который был не очень доволен этим поручением.

Папа Лев Х тоже не чувствовал ни малейшей радости от всего этого. Папа Римский полностью вышел из себя, когда французский посол еще и поставил ему в упрек, что к концу выборной кампании он сам поддержал Карла. Папа заявил, что не было никакого смысла пробивать стену головой и, кроме того, «Императора я могу подстеречь с полным ртом слюней».

Когда в Риме во время официального чествования, пели торжественную мессу по случаю избрания Карла, появились только два посла — испанский и португальский.

Делегация под предводительством графа Фридриха фон Пфальца передала Карлу сообщение о его избрании императором в Молино дель Рей, куда он убежал от чумы. Что сказал и что чувствовал Карл в эти мгновения, не сообщается. Но наверняка, в сладкие звуки победы вмешалось несколько фальшивых тонов.