Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [34]
Деньги полагалось выплачивать только после выборов и только в случае победы Карла. Да, она была еще умней: она запретила купцам Антверпена, где находился филиал Фуггеров, ссужать деньги каким-либо чужим государям во время напряженных месяцев предвыборной кампании. Фуггеры с готовностью согласились помочь и в это самое время не платить по французским векселям, что вызвало значительные затруднения у агентов короля Франциска I.
Тем временем, цены на голоса избирателей со скоростью ракеты взлетели вверх. Один из агентов Карла сказал, что все это похоже на превосходный, настоящий рынок овса: он никогда еще не видел «таких алчных людей». Маркграф Бранденбурга[111] был особенно ненасытным. Он просил Якоба Фуггера[112] сказать ему доверительно, сколько золота Карл отправил ему и Велзеру. Когда Фуггер ответил ему, что заемные письма Карла составляли только 153 000 гульденов серебром плюс ссуда в 126 000 гульденов, бранденбуржец заявил, что «этого недостаточно и переметнулся к французам».
Сказано-сделано. Франциск пообещал ему в случае своей победы титул принца — регента Германии и, кроме того, обещал отдать ему как невесту для сына французскую принцессу Рене с приданым 200 000 гульденов. Когда агент Карла услыхал это, он предложил бранденбуржцу ту же самую сумму и руку младшей сестры Карла — Екатерины из Тордесилласа. В ответ на это француз удвоил сумму. Принцесс они, к сожалению, не могли удвоить.
Одна тоскливая неделя проходила за другой и похоже было, что французский король впереди. Архиепископ Триера, традиционно находящийся во французской сфере влияния, был объявлен сторонником Франциска I. Архиепископ Альбрехт из Майнца[113] сам за несколько лет до того купил свой высокий пост за такие дорогие индульгенции, что Лютер был этим взбешен. Будучи братом маркграфа Бранденбурга, он склонялся на сторону французского короля.
Каждый человек в Европе поддерживал чью-либо сторону с такой страстью, как будто он сам должен был отдать свой голос.
Папа Римский, Лев Х, не скрывал своих чувств: он не желал победы Карла. Вначале он пытался убедить себя, что выборы Карла незаконны, но не мог найти для этого достаточного основания. Он сказал послу Венеции, Марко Минио, что ни в коем случае не допустит победы Карла: «Знаете ли Вы, за сколько миль отсюда проходит граница его империи? За сорок миль!»
Известие о том, что Папа Римский поддерживает французского короля, вызвало гнев швейцарцев. Они очень раздраженно написали ему, что он употребляет свое духовное влияние на светские вещи, напомнив ему, что считали его их общим духовным отцом.
Обе стороны кричали: «Foul!» Французы уверяли, что швейцарское письмо вымогали агенты Карла. Посланец Карла в Лондоне горько жаловался королю Англии на то, что французы хотят силой и тиранией вырвать себе императорскую корону и, что они не только собрали армию на границах, но и своей вооруженной мощью склонили на свою сторону «Папу и власти Венеции со значительными силами, флорентинцев, генуэзцев и швейцарцев».
Шансы Карла на победу были в какой-то момент настолько незначительными, что его тетя и некоторые сторонники Габсбургов предложили ввести на место кандидата младшего брата Фердинанда. Но это предложение Карл сразу отклонил. Его размышления были ясны, как никогда раньше: только престиж императорской короны дал бы ему власть объединить свои такие разные земли, сохранить мир и создать универсальную монархию. Он писал брату и предупреждал его, чтобы тот некоторое время держался подальше от Германии, обещал ему, однако, когда придет время, делить с ним империю так справедливо, как это только возможно.
С приближением лета можно было констатировать постепенную перемену климата в кампании. Голоса были три к трем, курфюрст Саксонии, Фридрих Мудрый, все еще отклонял какие-либо взятки. Обе стороны претендовали на победу. Посол Венеции посетил Папу в Риме 10 июня, и святой отец сообщил ему, что как французский, так и испанский послы были у него на аудиенции, и каждый хвастался тем, что будет избран его король. Лев Х добавил с презрением: «Один из двоих покраснеет».
Французский посол в Риме, человек с юмором, хвастался тем, что королю Франциску I обещаны четыре голоса — несомненное большинство голосов. И потом добавил: «У нас четыре и люди Карла говорят, что у них четыре, значит должно быть восемь курфюрстов».
В этой атмосфере напряжения и недоверия семь курфюрстов отправились, между тем, во Франкфурт, чтобы отдать свои голоса. Никто не мог сказать, что произойдет, не исключалась даже война, со всех сторон слышалось бряцание мечей.
Маргарита получила известие, что французы сконцентрировали свои войска на границе. В ответ на это она приказала своим войскам собраться вблизи нидерландской границы у Аахена. Два ведущих кондотьера Германии, Франц фон Зикинген[114] и Роберт де ла Марк[115], имели собственную внушительную армию, несмотря на запрет императора, иметь такую воинственную банду. Они объявили вначале, что они за французского короля, но потом перешли к Карлу. Когда приблизился день выборов, они привели своих солдат к городу Франкфурту так близко, что были слышны их голоса.
