Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [142]
В свой 30-й День рождения, 21 августа 1888 года, он писал Сцепсу, что нужно верить в будущее, и что он надеется и рассчитывает на ближайшие годы.
2. Мария Вечера
«И если вы спросите его еще о чем-то — он молчит. Потому что молчание — великое право мертвых».
Роберт Хамерлинг
Через месяц после Рождества, в воскресенье вечером 27 января 1889 года, император Франц Иосиф с сыном Рудольфом и невесткой был на приеме в немецком посольстве по случаю 30 дня рождения императора Германии. Императрица Елизавета, чья антипатия к императорскому дому Германии была известна, и на которую такого рода званые вечера наводили скуку, на приеме отсутствовала.
В этот день Рудольфу унизительно напомнили о вещах, которые он неохотно осознавал: о том, что он сам не играет ни малейшей роли в руководстве государством, хотя еще в августе прошлого года ему исполнилось 30 лет, и о том, что бывший германский кронпринц Вильгельм, которого он ненавидел, теперь правит Германским Рейхом.
На приеме присутствовала также некая баронесса Вечера[472] и обе ее дочери. Мария[473], младшая дочь, притягивала в этот вечер многие взгляды, а ее мать, до ушей которой дошло, что кронпринц интересуется девушкой, озабоченно заметила, что оба обменялись многозначительными взглядами. Хотя его жена присутствовала на приеме, кронпринц весь вечер держался вблизи Марии.
Марии Вечера было 17 лет, ослепительно красивая малютка с тем очарованием, которое непреодолимо привлекает взгляды мужчин. Ее лицо и фигура были приятно округлыми, ее голубые глаза с белыми чувственными веками оттенялись темными ресницами. Принц Уэльса, позднее Эдуард VII[474], несомненно, знаток женской красоты, побывал в Вене за два месяца до этого и обратил на нее внимание Рудольфа в ложе Бургтеатра. Позднее он описал Марию своей матери, королеве Виктории, как «одну из самых красивых девушек Вены, вызывающих наибольшее восхищение».
Мать Марии Вечера, овдовевшая баронесса Елена, была наполовину гречанкой. Семья была новой в Венском обществе и еще никогда не была принята при дворе. Старинные аристократы, полные снобизма, считали Вечера выскочкой, но никто не отрицал, что это была интересная, симпатичная и веселая семья, которая щедро распоряжалась деньгами и давала блистательные званые вечера. Дяди Марии были светскими людьми, которые прекрасно знали толк в лошадях, женщинах и скачках. При всей их небрежной светскости, такие семьи, как Вечера, чрезвычайно бдительно следили за своими красивыми незамужними дочерьми. Мария находилась под постоянным присмотром: она покидала дом только в сопровождении своей камеристки или вместе с дамой «для прогулок», нанятой для такого случая. Если женщина была замужем, то это был другой случай.
Семья Вечера рассчитывала на то, что Мария рано или поздно сделает выгодную партию. Над ее влюбленными речами о кронпринце снисходительно посмеивались, как над увлечением, потому что, в конце концов, половина всех девочек-подростков в Вене была влюблена в красивого кронпринца.
Как Мария познакомилась ближе с кронпринцем, не установлено. Может благодаря письму, которое она ему нескромно написала, но возможно, при посредничестве кузины Рудольфа — графини Марии Лариш[475], которая играла во всей афере значительную и довольно сомнительную роль. Она была дочерью брата императрицы Елизаветы от его морганатического брака с актрисой. Кроме того, она была дружна с матерью Марии Вечера. Под тем предлогом, что она берет Марию на прогулку или за покупками, или приглашает ее на чай, она устраивала свидания с Рудольфом. Свидания проходили в ее квартире в Гранд Отеле, или на одиноких дорожках в парке Пратер, или в апартаментах Рудольфа в Хофбурге. Марии иногда удавалось с помощью своей камеристки вечером выскользнуть из дома и быстро вскочить в фиакр Рудольфа, который ждал ее на улице за особняком Вестера.
Это была очень короткое, печальное приключение, которое началось только в ноябре 1888 года — пара тайных свиданий, несколько писем, след которых никогда не был найден. Однако, сохранились письма Марии к ее бывшей гувернантке, в которых она доверила ей все. Эти письма были позже процитированы в описании происшедшего, изложенном ее матерью: «Я не могу жить, не увидев его или не поговорив с ним. Не заботьтесь обо мне, дорогая Гермина, я знаю — все, что вы говорите, правильно, но я ничего не могу изменить. У меня две подруги: Вы и Мария Лариш. Вы печетесь о моем душевном счастье, а Мария о моем моральном несчастии».
Немного позже она писала своей подруге: «Сегодня Вы получите счастливое письмо, потому что я была у него. Мария Лариш взяла меня с собой за покупками, потом мы пошли к Адели, чтобы сфотографироваться, конечно, для него; затем мы снова зашли за Гранд Отель, где нас ожидал кучер Братфиш (фиакр).
Мы хорошенько закутали наши лица в боа из перьев и помчались быстрым галопом в Бург. Возле маленькой железной двери нас ожидал старый слуга, который провел нас по многим мрачным лестницам и комнатам и, наконец, остановился перед дверью и велел нам войти. Когда я вошла, то черная птица, похожая на ворона, слетела мне на голову и голос в соседней комнате воскликнул: «Пожалуйста, мои дамы, проходите дальше, я здесь». Мы вошли, Мария представила меня, и мы сразу же углубились в венскую беседу. Наконец, он сказал: «Мне нужно поговорить с графиней наедине», — и пошел с Марией в другую комнату. Я, тем временем, все осмотрела. На его письменном столе лежал револьвер и череп. Я взяла последний в руку и оглядела его со всех сторон. Неожиданно Рудольф вошел и испуганно взял его у меня из рук. Когда я сказала, что я совсем не боюсь, он улыбнулся».
