Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [137]
Напрасно, все усилия были предприняты слишком поздно. Сияющим утром 19 июня 1867 года Максимилиана и двоих его мексиканских генералов повели на расстрел на холм вблизи Куэретаро.
«Я не мог бы выбрать себе лучшего дня для смерти», — заметил он. Он дал каждому солдату из команды, исполнявшей приговор, кусочек золота и просил их, чтобы они целились точно ему в сердце. Его последние слова были: «Пусть моя кровь, которая сейчас прольется, принесет этой стране добро».
Это не было его самым последним словом. Первый залп не убил его, а одна из пуль разорвала ему лицо. Его последним словом по-испански был крик удивления и боли: «Hombre!» Только второй залп, который дали по приговоренным, извивающимся в пыли, положил конец его жизни.
Вскоре после коронации Франца Иосифа и Елизаветы в Венгрии 30 июня, ужасное известие было доставлено в семью Максимилиана.
Целыми днями слышно было, как эрцгерцогиня София ходила по своей комнате в Хофбурге взад и вперед и всхлипывала: «Мой любимый, добрый сын! Расстрелян, как преступник!».
Последние письма Максимилиана пришли в Хофбург только много недель спустя, словно были посланы из гроба. Францу Иосифу Максимилиан написал: «Дорогой брат, по воле судьбы вынужденный безвинно и незаслуженно поплатиться жизнью, я посылаю тебе эти строки, чтобы от всего сердца поблагодарить тебя за твою братскую любовь и дружбу. Пусть Бог щедро вознаградит счастьем, радостью и благосЛувением тебя, императрицу и милых детей. Я прошу у тебя прощения от всего сердца за ошибки, которые я совершил, за печали и огорчения, которые я тебе причинил в жизни. Я обращаюсь к тебе с одной единственной просьбой: чтобы ты с любовью вспомнил о тех верных бельгийских и австрийских военных, которые с преданностью и самопожертвованием служили мне до конца моего жизненного пути. Максимилиан. Куэретаро, в тюрьме Лас Капучинас, июнь 1867».
Один за другим прибывали в Хофбург свидетели последнего акта мексиканской трагедии: австрийским консул фон Тавера появился с завещанием Максимилиана, старая венгерская повариха Максимилиана передала его шляпу и его пропитанный кровью носовой платок и последними в Вену прибыли его адъютанты и солдаты, по одному, в надежде на императорскую милость.
Под конец, в сентябре того же года в Хофбурге появились три своеобразных индивидуума, которые выдавали себя за сторонников Максимилиана и назвались: патер Роккатани, Антонио де ла Роза и Дон Хосе Марото. Они попросили аудиенции у Франца Иосифа и утверждали, что владеют бесценной тайной, которую они могут сообщить только ему лично. Их невероятное предложение было следующим: они хотели выдать тайную формулу превращения серебра в золото Францу Иосифу и семье Габсбургов, «этой последней твердыне законности и подлинной веры». Чтобы провести эксперимент им потребовалось в совокупности пять миллионов серебряных гульденов из монетного двора. Франц Иосиф пригласил профессора химии из политехникума, который должен был присутствовать при их опытах. Этому трио удалось, тем не менее, облегчить императорскую шкатулку на 90 000 гульденов, прежде чем их мошенничество было разоблачено.
6. Жизнь семьи в семидесятые годы
Годы после коронации в Венгрии были, пожалуй, самыми гармоничными в жизни Франца Иосифа и Елизаветы. В следующем — 1868 году — родился их последний ребенок, девочка по имени Валерия[458]. Елизавета освободилась, наконец, от вмешательства своей свекрови и больше не позволяла ей подчинить себя. Она оставила этого последнего ребенка у себя и осыпала его страстной любовью, которую ей не давали проявить к другим детям. Она устроила так, что этот ребенок родился в Венгрии в замке Годолло, где императорская семья подлогу останавливалась каждый год.
В Хофбурге император и императрица вели, некоторое время, относительно нормальную семейную жизнь. Елизавета реже убегала из дома, она сопровождала мужа во время его проверок гарнизонов, посещений столиц земель, на открытии выставок, короче, на всех тех официальных мероприятиях, которые были так неприятны ей. В Страстной четверг она, одетая в длинное черное платье, мыла ноги беднякам, а во время процессии праздника Тела Господня она шла вместе со всеми и несла горящую свечу.
На Рождество 1866 года эрцгерцогиня София писала Максимилиану в Мексику: «Наши четыре внука и их родители пришли 26 декабря к папе и ко мне, чтобы посмотреть на елку. Гизела[459] и Рудольф очень радовались тому, что смогут провести Рождество со своими маленькими кузенами (детьми Карла Людвига[460], младшего брата Франца Иосифа), которых они очень любят. Все они были прелестны и показывали друг другу свои игрушки, которые они принесли с раздачи рождественских подарков.
Император, который нежно умел забавляться с маленькими детьми, усадил маленького толстого Отто[461] в сани и катал его, потом Рудольф проделал то же самое с остальными. Но Франци (трехлетний эрцгерцог Франц Фердинанд[462]) придумал кое-что получше: он вскарабкался на диван и сел возле твоей невестки Сисси, с которой он долго болтал».
