Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [121]
Несколько дней спустя после получения новости, Меттерних сыграл с генеральным секретарем Гентцем, который панически боялся Бонапарта, превосходную маленькую шутку. Меттерних велел напечатать манифест, который будто бы происходил из ставки Наполеона, где жирным шрифтом сообщалось, что император французов заплатит 100 000 дукатов тому, кто приведет к нему его смертельного врага, Фридриха фон Гентца, живым или мертвым, или просто сможет предъявить доказательство его убийства. Меттерних сумел устроить так, что эту листовку Гентцу доставили вместе с завтраком. Бедный человек чуть не умер от ужаса, и был не в состоянии съесть три паштета, которые он имел обыкновение ежедневно съедать за завтраком.
Большинство монархов осталось до конца мая в Вене. Мягкая весенняя погода приглашала к прогулке в четырехместной коляске: занятые влюбленными парочками ландо громыхали длинными рядами по улицам в направлении Венского леса и вечерами возвращались обратно в город через сумеречные улочки и или окольными путями на званый обед и на танцы с развлечениями.
За девять дней до битвы под Ватерлоо, 9 июня 1815 года, был составлен и подписан окончательный договор Венского конгресса. Постепенно Вена возвращалась к повседневной жизни.
Почти все гости вернулись домой с каким-нибудь маленьким сувениром на память о Венском конгрессе. Одной из последних покинула Вену обворожительная французская балерина, мадемуазель Биготтини[412], которая достигла триумфального успеха в балете «Нина». Она возвратилась во Францию богаче, чем приехала и с незаконным ребенком, которого граф Палфи признал своим. Палфи, который будучи директором театра в Вене, имел склонность опрометчиво связывать друг с другом дело и личную жизнь, позаботился о матери и ребенке и выделил им богатое содержание. Этот ребенок, несомненно, был самым примечательным отпрыском, который был обязан своей жизнью Венскому конгрессу. Рассказывали, что талантливой Биготтини удалось склонить сразу трех благородных аристократов к признанию отцовства и потребовать от всех троих перевести секретные платежи в Париж. Все это было неплохо для хорошенькой балерины, учитывая, что она была француженкой, которая умела аккуратно обращаться с деньгами и имела самые ловкие ноги во Франции.
Для некоторых жителей Вены продолжительное «празднество», которое называлось конгрессом, оказалось прибыльным. Слуги Хофбурга получили от удаляющихся монархов царские чаевые, а некоторые владельцы магазинов стали такими богатыми, что могли подумать о том, чтобы отправиться на покой. Так, например, кондитер по имени Жан Баптист Хофельмайер продал так много душистых композиций из взбитых сливок и марципана, что смог позволить себе в 1819 году купить дворец танцев «Аполло».
Император Франц, который возвратился с триумфом из Парижа домой, имея в кармане «Священный союз» с царем Александром, составленный Меттернихом, мог быть доволен результатами Венского конгресса. Он спас для Австрии Тироль и Зальцбург и, к тому же, вновь получил прекрасные итальянские провинции — Ломбардию и Венецию. Кроме того, он снова обрел душевный покой и радовался тишине в своем дворце. Если у него было желание, он мог уединиться в своих оранжереях и заниматься птицами и тропическими растениями.
Осенью 1815 года Франц отправился путешествовать на юг, чтобы посетить свои вновь приобретенные провинции. Его молодая жена, Мария Людовика, сопровождала его вопреки советам ее врачей. Никогда прежде она не была такой прекрасной, как на приемах и балах, которые устраивали в их честь в Венеции. Облаченная в длинные вечерние платья из дорогой парчи, которые были богато украшены жемчугами и брилиантами, она появлялась на праздниках с нарумяненными щеками, головка с темными волосами была высоко поднята от гордости за их великую победу.
Но по ночам кашель мешал ей спать.
Они поехали дальше в Модену, где ее семья снова была восстановлена на троне. Состояние здоровья Марии Людовики не улучшалось. Надеялись, что теплая итальянская весна восстановит ее силы. Но весной, когда они переселились во дворец Вероны, ее состояние ухудшилось. Врачи снова и снова пускали ей кровь, пока она внезапно не умерла в апреле 1816 года. Ей было двадцать девять лет.
Ее тело было перевезено в усыпальницу церкви Капуцинов в Вене. Франц снова блуждал одинокий и покинутый по огромным, высоким залам императорского дворца Хофбург.
Однажды ему пришло на ум, что покойная желала быть похороненной с определенным кольцом, которое она любила. Кольцо не могли найти. Наконец, обнаружили, что им завладела одна придворная дама, которая сохранила его как подарок на память. Император Франц тут же приказал гофмаршалу Траутмансдорфу[413] спуститься в склеп и надеть кольцо на палец его покойной супруге. Несомненно, что это поручение было тяжелым испытанием преданности самого послушного слуги его Величества. Сопровождаемый ворчливыми монахами, которые шли впереди него с факелами, Траутмансдорф спустился в мрачный, холодный склеп. Сначала был открыт каменный саркофаг, потом три внутренних крышки гроба. Последние шарниры, которые уже заржавели из-за сырости катакомб, поворачивались с трудом. Наконец, свет факела упал на обезображенные черты мертвой императрицы. Траутмансдорф попытался поднять ее руку, чтобы надеть кольцо, но при бальзамировании ее крепко привязали к телу. Вонь от гниения, смешанная с запахом средств для бальзамирования заполнила склеп. Он поспешно бросил кольцо в гроб и приказал монахам снова быстро закрыть и опечатать крышку гроба.
