Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - [27]
Приезд родителей заметно осложнил жизнь маленькому Габито, он с трудом привыкал к новому порядку вещей[154]. По словам Аиды, он очень ревновал деда с бабушкой, внимательно следил за поведением детей и взрослых, когда его братья и сестренки приходили в дом полковника, и всячески старался сделать так, чтобы они долго не задерживались. А к деду своему и вовсе никого не подпускал. Антонио Барбоса, сын фармацевта из дома напротив, был на десять лет старше Габито. Добрый друг семьи полковника, он говорит, что в детстве Габито был слюнтяем, вечно «держался за подол», предпочитал крутить волчок и пускать бумажного змея, а не в футбол гонять с уличными мальчишками[155].
Возможно, потому, что в Габито не пестовали дух приключений, у него развилось богатое воображение — благодаря рисованию, чтению, походам в кино и общению со взрослыми. Он производил впечатление позера, всегда пытался поразить гостей какими-то необычными идеями и забавными историями, рассказами, которые из раза в раз становились все длиннее, ибо он стремился достичь желаемого эффекта. Транкилина была уверена, что он провидец. Неизбежно некоторые гости истолковывали его любовь к сочинительству и фантазерству как склонность к вранью, и Маркесу всю жизнь придется сталкиваться с недоверием окружающих, подвергающих сомнению его правдивость[156]. Пожалуй, ни один другой современный писатель не может похвастать тем, что в его творчестве так удивительно, неким таинственным образом сочетаются реализм, вымысел, правдоподобие и искренность.
Два старших ребенка Луисы оставались собственностью ее родителей, о чем красноречиво свидетельствует один забавный случай, рассказанный Марго. «Дед никому не позволял ругать нас. Помнится, однажды, когда мы были уже постарше, нам разрешили самостоятельно навестить маму с папой. Перед самым нашим уходом, примерно в десять утра, бабушка нарезала сыр, и мы попросили у нее кусочек. Мы пришли в дом к родителям, и выяснилось, что Луис Энрике и Айда голодают. Они приняли какое-то лекарство от паразитов, и несколько часов им нельзя было есть. Естественно, они умирали с голоду и, увидев сыр, попросили их угостить. Отец, узнав об этом, рассвирепел, стал на нас кричать. Габито сказал: „Бежим, Марго, а то он нас отлупит“. Он схватил меня за руку, и мы помчались прочь. Домой прибежали испуганные, я была вся в слезах. Когда мы рассказали деду о том, что произошло, он отправился к отцу и устроил ему нагоняй: как тот посмел на нас кричать? как посмел нам угрожать?»[157].
Но в 1935 г. старый мир рухнул. Однажды в шесть часов утра Николас, которому уже было за семьдесят, приставил к стене дома лестницу и полез за домашним попугаем. Тот запутался в мешковине, прикрывавшей стоявшие на крыше большие баки с водой, чтобы туда не нападали листья с манговых деревьев. Увы, он оступился и упал на землю, так что потерял сознание. Марго помнит, как все кричали: «Он упал, упал!»[158] С того времени пожилой Николас, до сей поры пребывавший в относительно добром здравии, начал резко сдавать. В один из визитов врача к нему Габито увидел на теле деда, возле паха, шрам от пули — явно боевое ранение. После того падения старый воин сильно изменился. Он стал ходить с палочкой, мучился всевозможными недугами, которые в конечном счете очень скоро привели к смерти. Прогулки с дедом по городу прекратились, и магия отношений внука с дедом, основанная прежде всего на чувстве безопасности, начала исчезать. Полковник даже попросил Габриэля Элихио и Луису от его имени собирать налоги и другие платежи, что, должно быть, явилось деморализующим ударом по его гордости.
В начале 1936 г. Габито перешел в среднюю школу в Аракатаке[159]. Внезапно он увлекся чтением. Дед и мисс Фергюссон уже пробудили в нем тягу к знаниям, и словарь стал для него главным авторитетом. Однако больше всего его воображение стимулировали сказки «Тысячи и одной ночи», найденные в одном из старых сундуков деда. Эта книга, вероятно, обусловила его толкование многого из того, что он увидел и услышал в Аракатаке той поры, представлявшей собой отчасти персидский базар, отчасти Дикий Запад. Очень долго название книги оставалось для него тайной, потому что переплет отсутствовал. Потом, узнав название, он, вероятно, провел параллель между экзотикой и мифологией сказок «Тысячи и одной ночи» и историзмом события из жизни родной страны — Тысячедневной войны[160].
Воспользовавшись тем, что полковник стал фактически инвалидом, Габриэль Элихио поспешил утвердить свое право на двух своих старших детей, воспитывавшихся у родителей жены. Едва Габито освоил чтение и письмо со всеми их чудесами, его склонный к авантюрам неугомонный отец решил увезти семью на свою родину — в Синсе. На этот раз Габито поедет с родителями. Его заберет из родного дома, от дедушки с бабушкой, от сестренки Марго человек, которого он едва знал, который для себя уже решил, что его сын родился лжецом, что этот ребенок, «сходив куда-нибудь, увидев что-то, по возвращении домой рассказывает все совершенно иначе. Он все преувеличивает»
