Фвонк - [37]
«Сначала я тоже испугался, как бы это не оказался он, — говорит Йенс. — Но потом присмотрелся получше и думаю, что это тот, из Назарета. Сам Спаситель, короче, ты разве не видишь?»
«Для меня это нисколько не очевидно, — с сомнением говорит Фвонк, — но я не могу, конечно, полностью исключить, что ты прав».
«Он здесь один в один похож на того, что стоит на горе над Рио-де-Жанейро. Я его видел, поэтому знаю, о чем говорю».
«Возможно, есть какое-то более чем отдаленное сходство. Это максимум, на что я готов согласиться».
Йенс тяжело и медленно садится на пол и приваливается спиной к ванне.
«Да что же это за напасть такая? — тихо причитает он. — Ну вот зачем жизнь все время проверяет меня на вшивость, можно подумать, мало испытаний я выдержал, так ведь нет, снова то колом, то помелом, ни минуты покоя. Раз в жизни расслабился, отвлекся от забот, бегаю в халате по коридорам, так фиг тебе, собственные кишки тут же исторгают из меня подобие Спасителя, ну вот где справедливость?»
152) «Мне кажется, тебе не стоит принимать это так близко к сердцу», — говорит Фвонк.
«А как еще я должен это принимать? — обижается Йенс. — Любой, кто сделал бы такую мини-статую Спасителя, разволновался бы».
«Давай не будем забывать, что это, возможно, совсем не Он», — говорит Фвонк.
«Конечно это Он, — не сдается Йенс. — Ты просто хочешь меня утешить. Это мило с твоей стороны, но лишь затушевывает проблему. Нет, все это неспроста. Кто-то хочет сказать мне нечто важное. В этом я уверен».
«И кто, по-твоему, обращается к тебе?»
«Я не практикующий христианин, я всегда считал, что религии в политике не место, но части народа тяжело это принять. Многие верят, что лидер нации чуть ли не получает божественный мандат, это чистое безумие, конечно же, и до сих пор мне легко удавалось аргументированно оспаривать их притязания, но, если мои внутренности возьмутся ваять спасителей из остатков пищи, мне придется вновь обдумать проблему. Фвонк, но теперь помоги мне — что нам, дьявол их за ногу, делать с этим?»
Фвонк ходит взад-вперед по ванной. Жизнь не подготовила его к ситуации типа этой.
«Не знаю, — говорит он наконец, — сам обалдел».
«Пункт первый, — начинает распоряжаться Йенс, — об этом никто не должен узнать. Только представь, что начнется, — журналисты неделями будет процеживать нечистоты из нашего туалета, оппозиция получит роскошный подарок, нет-нет, даже думать об этом тошно. Фрукточница опупеет от счастья, красно-зеленое сотрудничество пойдет прахом, Кристин Халворсен[15] помрет от смеха, и конца-краю этому не будет».
«О’кей, — соглашается Фвонк. — Тогда надо послать фото этого твоего какому-нибудь церковному авторитету».
«Да ты что! Нет, никаких фотографий, — возражает Йенс. — Мои дети научили меня никогда не снимать того, что нельзя напечатать на первой странице VG».
«Это единственное решение проблемы», — говорит Фвонк.
153) Выловив гипотетически фигуру предположительно Спасителя, Фвонк положил ее на лист акварельной бумаги и сфотографировал мобильным телефоном. Потом, воспользовавшись впечатляющим собранием телефонных номеров из записной книжки Йенса, разослал снимок нескольким людям, про которых есть основания думать, что они авторитетны в этом вопросе. «Who, if anybody, is this?»[16] — написал он в сопровождении.
154) «Если это окажется правда, — говорит Йенс мрачно, — я должен переоценить всю мою жизнь».
«Держи себя в руках, — говорит Фвонк. — Это просто кал».
155) Фвонк снова улегся в постель и собирался было заснуть, когда Йенс тихо окликнул его из другого угла комнаты сонным голосом:
«Фвонк?»
«Да?»
«А ты веришь, что есть что-то, кроме нас, типа что-то большее, совсем из другого теста, что оно нас видит и за нами присматривает как бы?»
«Нет», — отвечает Фвонк.
Повисает долгая пауза.
«И я нет», — говорит Йенс.
156) Проснувшись, Фвонк обнаружил, что Йенс, лежа в постели, твердой рукой правит страной. Он разговаривал одновременно по двум телефонам и строчил на компьютере. Проходя мимо Йенса в туалет, Фвонк хотел было поздороваться, но Йенс поднял руку и сделал знак, который Фвонк истолковал так: Не сейчас, ты же видишь, я управляю страной, к тому же я не хочу, чтобы мои собеседники догадались, что я делю номер с человеком, замеченным в падении нравов. Один крохотный жест, но очень болезненный для и так разрушительно низкой самооценки Фвонка. Одноразовый я ему друг, попользовался и выбросил, с тоской подумал он, в животе все встало колом, а когда минутой позже он изливал свои утренние воды, ему почудилась в моче кровь.
Вот и пусть, решил он, вот и хорошо.
Намеренно не глядя в сторону Йенса, он прошел из туалета к своей кровати, бесшумно оделся и пошел вниз, завтракать. Взял карту города и стал планировать день без Йенса.
Мне вообще плевать, что эта важная шишка собирается делать, думал Фвонк, если он полагает, что на меня его всевластие производит сильное впечатление, то ничего подобного, мне в жизни нужны перспектива и стабильность, бескрайние просторы, понимание и взаимность. А что мне совсем не нужно — так это человек, который называет меня другом, но, когда доходит до дела, обращается со мной как с ничтожеством. Если Йенс полагает, что может приходить и уходить, как ему в голову взбредет, и сначала называть меня другом и советником, а потом вообще не замечать, то… то всё одно. Фвонк сжал зубы, но несколько слезинок все же выкатились из уголка глаза и сползли по щеке, одна упала в апельсиновый сок, а вторая на круассан. А я еще рисовал его, думал Фвонк, фотографировал его испражнения. И вот вам благодарность.
Вашему вниманию предлагается роман хорошо известного и любимого в России норвежского писателя Эрленда Лу «Лучшая страна в мире, или Факты о Финляндии». Его герой — молодой журналист, подвизающийся на вольных хлебах. Получив неожиданный заказ написать увлекательный путеводитель по Финляндии, он не смущается того, что об этой стране ему ничего не известно, — ведь можно найти двадцатилетней давности «National Geographic» и послушать Сибелиуса. Но муки творчества — ничто по сравнению с вторгающимися в его жизнь неожиданностями, таинственной незнакомкой, байдарочным рейдом в логово «скинхедов» и всеочищающим пожаром...«Своим новым романом Лу опять подтверждает, что находится в авнгарде современной прозы» (Ларс Янссен);«После чтения „Лучшей страны в мире“ вы никогда больше не сможете рассматривать рекламно-туристические брошюры с прежним безразличием» (Франц Ауфхиммель);«Это самый достойный, умный, человечный роман, каким только норвежская литература могла встретить новое тысячелетие» (Observer Norske Argus).
Эрленд Лу (р. 1969) – популярный норвежский писатель, сценарист, режиссер театра и кино, лауреат ряда премий. Бестселлер «Наивно. Супер» (1996), переведенный на дюжину языков, сочетает черты мемуарного жанра, комедии, философской притчи, романа воспитания. Молодой рассказчик, сомневающийся в себе и в окружающем мире, переживает драму духовной жизни. Роман захватывает остроумностью, иронической сдержанностью повествовательной манеры.
Герой последнего (2004 г.) романа популярного современного норвежского писателя Эрленда Лу «Допплер» уходит жить в лес. Он убивает тесаком лосиху, и в супермаркете выменивает ее мясо на обезжиренное молоко и воспитывает ее лосенка. Он борется с ядовитыми стрелами детской поп-культуры, вытесывает свой собственный тотемный столб и сопротивляется попыткам навещающей дочки обучить его эльфийскому языку...
Дебютный роман автора «Лучшей страны в мире» и «Наивно. Супер»; именно в этой книге наиболее отчетливо видно влияние писателя, которого Лу называл своим учителем, — Ричарда Бротигана. Главный герой попадает под власть решительной молодой женщины и повествует — в характерной для героев Лу самоироничной манере — о своих радостях и мытарствах, потерях и приобретениях, внутренней эволюции и попытках остаться собой. Герои «Во власти женщины» ходят в бассейн и занимаются любовью в плавательных очках, поют фольклорные песни и испытывают неодолимое влечение к орланам-белохвостам, колесят по Европе и мучительно ищут себя...
Курт работает на автопогрузчике и выделывает на нем прямо чудеса. Впрочем, он и без автопогрузчика такое иной раз устраивает, что вся Норвегия кричит «Караул!», а семья Курта не знает, куда ей деваться от своего удалого папаши.Но он не злодей — когда пришел решительный час, Курт со своим автопогрузчиком вытащил из моря норвежского короля. Такое не каждому по плечу. А читать о его похождениях — со смеху помрешь!«Курт звереет» — вторая сказка из серии «Сказки о Курте» культового норвежского писателя Эрленда Лу.
Курт работает на автопогрузчике и выделывает на нем прямо чудеса. Впрочем, он и без автопогрузчика такое иной раз устраивает, что вся Норвегия кричит «Караул!», а семья Курта не знает, куда ей деваться от своего удалого папаши.Но он не злодей — когда пришел решительный час, Курт со своим автопогрузчиком вытащил из моря норвежского короля. Такое не каждому по плечу. А читать о его похождениях — со смеху помрешь!«Курт парит мозги» — четвертая сказка из серии «Сказки о Курте» культового норвежского писателя Эрленда Лу.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».