Фвонк - [16]
«То есть бород две», — уточняет Фвонк.
«Да, две».
«Но он делает это не просто из симпатии?»
«Нет, ему платят, и более чем прилично, к тому же у него море свободного времени. Мне сообщают, что в основном он сидит в номере и читает книги, а потом рецензирует их для большого журнала у себя дома, он считается там беспощадным критиком, ха-ха, хотел бы я поменяться с ним местами. Но он ни слова не говорит по-норвежски и абсолютно непригоден для политики, называет себя левым, но это непродуманная позиция, он не понимает, о чем рассуждает, как большинство простого народа, кстати, обычное дело, они зачастую не отдают себе отчета, за что выступают, прости, что я так прямо по-стариковски, но это правда, народ подчас так мелок и близорук, что мне трудно его любить так, как положено премьеру, я уже сомневаюсь, что все еще люблю народ, упс, что-то я наговорил совсем лишнего, теперь у тебя сложится глубоко ложное представление. Конечно же, я люблю свой народ, но, возможно, я не люблю каждого в отдельности его представителя так, как раньше, понимаешь, да? Я их не узнаю, глядя им в глаза, я иной раз думаю, что они ненавидят меня и то, за что я выступаю, и этого я не могу понять. По сути, я ведь очень милый человек, ты не находишь? Это же странно — ненавидеть меня?»
«Соглашусь, это странно. Ты действительно производишь впечатление очень милого человека».
66) «Фвонк, ты имел власть?»
«Нет».
«Повезло. Конечно, это интересный опыт, но все равно держись от нее подальше. Она опьяняет, это да, и укрепляет самоуважение, тоже да, но страшно обязывает. Если человек не дорос до власти, к которой стремится, его разоблачат и обойдут, а с теми, кто все же забирается очень высоко, часто неприятно иметь дело. В случае катаклизма или трагедии нет возможности уйти в тень, ты обязан бежать кросс до конца, но в конечном счете такие жертвы, особенно когда они не по силам, выходят боком. От всего этого ты рискуешь заболеть, как я того и гляди разболеюсь. Власть — отвратительный попутчик, ты не можешь на нее положиться, но непонятным образом попадаешь в зависимость от нее. Когда я смотрел „Властелина колец“, то узнавал себя как родного. Фродо знает, что кольцо опасно, но не может противостоять его притяжению. Если он прибегает к его помощи слишком часто, кольцо начинает его контролировать, но отдать его он все равно не может. Фвонк, у меня бегали мурашки по спине, потому что именно так оно и есть, и я мечтаю выиграть следующие парламентские выборы, хотя по-человечески мне бы гораздо лучше их проиграть! Невыносимая дилемма. Мне бы оставить пост лидера партии, но я не могу, Саурон поселился во мне, и я весь его, от макушки до пяток. Нет, Фвонк, черта с два я отдам кольцо!»
67) «Кстати, а ты читал мою диссертацию?» — спрашивает Йенс и театрально запрокидывает голову.
«Нет», — отвечает Фвонк.
«Тебе надо прочитать. Солидная работа. Я в свое время получил за нее очень высокий балл. Очень, Фвонк, насколько я помню, ни до, ни после такого никому не ставили».
Йенс обиженно делает круг по комнате.
«Никак я не пойму вас, простой народ, — говорит он. — Если бы вас выбрали премьер-министром, я бы тут же прочитал вашу диссертацию. Так я устроен. А вам, простому народу, все ни к чему».
«Я могу ее прочитать», — отзывается Фвонк.
«С подсказкой — это совсем другое дело».
«Да, это не то же самое».
68) «Самый красивый график в моей работе — график номер один. Он в процентном отношении изображает рост общего потребления (с) и накопления (w) в двухтысячном году в миллиардах крон. Он показывает, как совокупный нефтяной доход Норвегии будет развиваться в относительно хорошие и чуть менее удачные времена. Я попал в десятку, Фвонк, меня считали чуть ли не провидцем. Один Бог знает, чего бы я достиг к сегодняшнему дню, если бы еще в начальной школе мои таланты поддержали и развили, я двумя руками за отдельные классы для одаренных детей, но никому не говори, что я это говорил».
69) «Когда я отправляюсь на прогулки со своими охранниками, мы часто проходим график номер один. Давай нарисую.
Вот так.
Охранники, конечно, считают такой маршрут странным, я вижу это по ним, но они вышколенные профессионалы и ничего мне не говорят, тем более им все равно, куда ходить, жалованье капает и так и так. Согнсванн, Трюваннсхёгда, Шеннунгстюа, Уллеволсэтер, Студентерхютта, назад к Шеннунгстюа и оттуда обратно к Согнсванн. Хоп — и вот мы прошли график номер один, ну или почти его. Для меня это какая-то глубокая радость. Я иду и наслаждаюсь и думаю о разных точках на нашем пути. Согнсванн — высокий уровень потребления и почти никаких сбережений, Уллеволсэтер — сверхпотребление и много сбережений, Студентерхютта мало тратит, но очень много копит. Здесь я чувствую себя лучше всего. Забыл сказать об этом парламентскому доктору».
70) Следующие дни Фвонк прожил как обычно. Не ходил ни к врачу, ни в соцзащиту, ни к возможным работодателям, дочь не звонила, короче, вообще никакого общения ни с кем — ни с людьми, ни с животными, за исключением короткой беседы с кассиршей, когда он покупал еду в магазине, и тычка в спину в винной монопольке, он застыл там перед витриной с испанскими винами и в нерешительности сделал шаг назад, наскочив на проходившую мимо женщину, которая не предполагала, что он сдвинется с места. Фвонк рассыпался в извинениях, но в душе обрадовался, потому что он успел почувствовать тепло ее тела — тела другого человека, а на близость Фвонку вряд ли имеет смысл рассчитывать еще когда-нибудь в будущем, разве что в виде исключения, за деньги, скорее всего, э-эх, вот бы он чудесным образом собрал волю в кулак и распрямил спину, сделал что-то с выражением глаз и изменил свое отношение примерно ко всему, к чему он вынужден так или иначе относиться, коротко говоря, вот бы он сумел разом и навсегда забыть про ту фигню с падением нравов в Обществе спортивной и оздоровительной ходьбы. Взгляд побитой собаки, с которым он ходит сейчас, вряд ли привлечет новых друзей или женщин, собак и то вряд ли, думает Фвонк.
