Футуроцид. Продолженное настоящее - [27]

– Так что у тебя шансы есть, – однажды заметил он, подперев шарообразную голову кулаком: стебельку тонкой шеи трудно было ее держать. – Ты, видимо, переживешь нас всех.

Я был с ним не согласен. Статистического объема для такого вывода, по-моему, не хватало. Учеников с трехбуквенным кодом у нас наличествовало всего шесть человек, и достаточно было заразиться лишь одному, чтобы разница показателей тут же исчезла. А отец Либби, присутствовавший при обсуждении результатов, внезапно сказал, что причина здесь, вероятно, лежит несколько глубже.

– Трехбуквенный код означает смещение к натуральному генотипу. Возможно, что строго маскулинный геном слишком ограничен в своих иммунных реакциях. Это структура чересчур жесткая, консервативная, что вообще свойственно чистым генетическим линиям. Она не обладает «ресурсом неопределенности», адаптационным потенциалом, и потому неожиданный внешний вызов просто ломает ее.

Мы с Чугром невольно переглянулись. За такое высказывание Инспекторат вполне мог отправить человека на «реабилитацию». А там уж как повезет: либо фармакологическая трансформация ударными дозами психомиметиков, либо сразу «переработка» – разборка тела на ткани и органы. Еще неизвестно, что лучше. Отец Либби, насколько я понимал, и так находился под подозрением: у него не было ни официально зарегистрированного любовника, ни миньона, мальчика, который навещал бы его по ночам, хотя он руководил целой школой. Конечно, сексуальные отношения между учениками и преподавателями были запрещены, но по давней традиции на это закрывали глаза. Своих миньонов имели и Сморчок, и Беташ, и доктор Трипс, что ни для кого не являлось тайной.

Другое дело, что все эти проблемы отодвинулись сейчас на десятый план. Уже некому было ни фиксировать еретические высказывания, ни предъявлять обвинения. Сразу же после объявления карантина оба инспектора, так рассказывали, запросили спецпропуска для возвращения в Город, а когда в пропусках им было отказано, заперлись у себя в комнате и прервали с нами всяческие контакты. Неизвестно, что они там делали. Иногда доносились сквозь дверь крики, сдавленные рыдания, звон битой посуды, чуть ли не драка. Через три дня доктор Рапст застрелился: у него на коже появились слюдяные пластинки, а доктор Доггерт той же ночью исчез – вряд ли просочился через кордон, скорее всего, ушел на Дикие земли. Что ж, бог в помощь. Честно говоря, нам было не до Инспектората. К концу недели у нас, в главном корпусе, слегло уже более семидесяти процентов воспитанников. В других группах, судя по поступающим сообщениям, ситуация складывалась не лучше. А оставшиеся, подвешенные на ниточках, валились с ног под грузом санитарных обязанностей: кормежка больных, смена белья, обеззараживание его в непрерывно работающих автоклавах, регулярная местная дезинфекция, бессмысленное, но тем не менее обязательное введение различных вакцин из наличествующего у нас запаса.

Особую проблему создавала утилизация тел. Сначала их предполагалось сжигать, но быстро выяснилось, что это занятие слишком долгое, и трудоемкое. К тому же нам элементарно не хватало бензина: с горючим, впрочем, как и с дровами, Город всегда испытывал дефицит. Поэтому часть коридора на первом этаже была превращена в морг, и мы шаг за шагом отступали назад по мере заполнения дортуаров.

При всем том уроки у нас продолжались. Разве что время учебных занятий сократилось теперь до двух часов в день и представляло собой лишь спецкурс по Диким землям, который за отсутствием других преподавателей вел отец Либби. Это, конечно, была «страшилка», предназначенная в первую очередь для того, чтобы удержать нас от побегов. Хотя у меня складывалось впечатление, что отец Либби не сильно преувеличивает. Он объяснял нам, что вирус джи-эф-тринадцать принципиально отличается от всех вирусов, с которыми нам раньше приходилось сталкиваться. Джи-эф не просто внедряется в чужой генотип и за счет него воспроизводит себя, он еще и активирует гены хозяина, отвечающие за репродукцию, следует колоссальная вспышка размножения, как следствие все потомство оказывается заражено тем же вирусом, то есть это самоподдерживающийся процесс, а при такой интенсивной пролиферации, естественно, активируется и мутагенез – резко возрастает количество аномальных особей, которые становятся биологической нормой. Это касается и растений, и насекомых, и рептилий, и млекопитающих.

– Внешне невинный куст может обжечь вас ядовитыми выделениями, росянка, достигающая сейчас гигантских размеров, при неосторожном шаге просто откусит вам ногу, слепни облепят жгучим, смертельным коконом, крысы, обитающие в развалинах, сожрут вас минут за пять, не оставив костей. Я уже не говорю о монстрах, порожденных городами Механо: искусственный интеллект непрерывно стремится расширить свою элементную базу, человеческий мозг подходит для этого лучше всего. Ну а про отряды фемин, охотящихся на мужчин, вы знаете не хуже меня.

По его словам, неподготовленный человек мог продержаться на Диких землях не более суток. Даже спецчасти, производящие зачистку окрестностей, обученные, вооруженные, прекрасно экипированные, регулярно несут потери.