Футбол на всю жизнь - [4]

ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ДЕТСТВА

Когда мы говорим о том, как приходят к мастерству, достигают вершин в спорте, то невольно обращаемся прежде всего к своему личному опыту и начинаем вспоминать пройденный путь.

Детство. Оно ушло, но никогда не изгладится из памяти, неповторимая, солнечная пора жизни.

Я родился в Москве в 1939 году на рабочей окраине столицы, с историческим именем Фили.

Семья у нас была небольшая, крепкая и дружная. Отец, Михаил Иванович, работал на заводе, был специалистом высшей квалификации, и это обусловило его судьбу в годы войны: несколько раз заявлял он о своем желании добровольно пойти на фронт, но его не отпускали.

Военные годы не оставили следа в моей памяти, даже переезд в Казань (в сентябре сорок первого) и возвращение обратно (летом сорок третьего) я теперь представляю лишь по рассказам старших.

А школу, конечно, помню хорошо. Я ходил туда с превеликой охотой, потому что до уроков (занятия тогда начинались во вторую смену) можно было побегать, поиграть с ребятами в чехарду, братьев–разбойников, салки. И после школы основным нашим развлечением оставались подвижные игры. Телевизоры тогда еще были экзотической редкостью и не привязывали нас к экрану на несколько часов, а вот пустырей на Филях было много, и, сбившись стайкой, мальчишки бежали туда играть в мяч, гонять жестяную банку или спорить в лапте.

Детскую жажду к движению, стремление поспорить в силе, ловкости, смелости отлично понимал наш школьный учитель Анатолий Александрович Михайлов. Даже в тех классах, где программой еще не предусматривались занятия по физкультуре, он создавал под руководством учеников старших классов своеобразные спортивные секции.

Анатолий Александрович любил лыжи, хорошо ходил на них и нас пытался обратить в лыжную веру. В вестибюле школы, напротив входа, неотвратимо ударяя в глаза, висел плакат со словами известного норвежского исследователя и спортсмена Фритьофа Нансена: «Ничто не укрепляет мышцы и не делает тело таким сильным и эластичным, ничто не дает реакции и быстроты, ничто не закаляет волю и освежает ум так, как лыжи. Это нечто такое, что развивает не только тело, но и душу и имеет гораздо более глубокий смысл, чем сознают многие…» Эти слова отважного путешественника вся школа гнала наизусть.

В школе был создан культ лыжного спорта: массовое изучение техники, прогулки для здоровья, походы выходного дня и почти беспрерывные соревнования. Они шли по нарастающей степени трудности от декабря до конца марта, вовлекая в свою орбиту всех учащихся школы.

Несмотря на старания нашего доброго, любимого всеми педагога, лыжником я не стал, но закалка, полученная на снежных стадионах, оказала неоценимую услугу, когда я увлекся футболом. Лыжи привили нам много ценных качеств, и прежде всего трудолюбие и умение переносить большую по объему физическую работу.

Под руководством Анатолия Александровича я постепенно входил в большой удивительный и прекрасный мир спорта. Чего только не перепробовал за это время, участвуя в школьных спартакиадах, отстаивая спортивную честь своего класса, школы: играл за ее сборную в волейбол, в футбол, освоил городошную премудрость.

Пишу об этом не только для того, чтобы отдать дань любви и уважения моему первому педагогу. То, что сделано им (а из нашей школы вышло в общей сложности более 50 мастеров спорта, из них три мастера спорта международного класса), позволяет найти первый и, может быть, главный ответ на вопрос о том, от чего зависит появление спортивных талантов: от нашей средней школы, и прежде всего ее начального звена. Здесь каждый ребенок должен получить серьезную и разностороннюю закалку, которая могла бы и должна бы стать серьезным фундаментом для постройки самого здания его физического совершенствования.

Раньше в нашем — Киевском — районе регулярно про–водилось первенство по футболу и хоккею на приз отдела народного образования, который оспаривали сборные команды школ. Попасть в сборную школы — значит пройти испытания в состязаниях между классами. Правда, и у нас уже в ту пору были «звезды», авторитет которых был так высок, что их без спора включали в команду.

Но эти состязания не могли удовлетворить нашей жадности к мячу. Неподалеку от школы, в двухстах метрах от нее, мы разыскали отличную травяную площадку, за нею начинался небольшой пруд, который мы почему–то называли озером. Площадка служила нам прекрасным летним стадионом, а озеро — зимним.

Здесь каждый день возникали жаркие, принципиальные спортивные битвы, участвовать в них было истинным счастьем для каждого из нас. Играли, строго разделившись по силам, назначали «маток», подходили к ним парами, спрашивали:

— Красное или черное?

Пара за парой, и через какие–нибудь две–три минуты с укомплектованием состава все бывало покончено.

Но иногда принцип лотереи отменялся, разгорался спор, кто сильнее, и тогда шли класс на класс, улица на улицу, школа на школу… Тут уж накалялись страсти! Однако на следующий день все смешивались и вчерашние непримиримые соперники вновь оказывались в одном лагере.

В этих «свободных», не связанных никакими официальными правилами играх развивались индивидуальные качества и наклонности каждого из нас. Мы с восхищением говорили о тех, у кого хорошо получалась обводка, кто умел взять игру на себя, отваживался бить по воротам издалека. Мальчишки, как обезьяны, склонны к подражанию, и мы старались научиться делать так, как лучшие из нас. А потом, это острое мальчишеское самолюбие: я что, не могу так же, как Витька?! И бьемся, чтобы действительно получилось так же или лучше. Поэтому так удивился я, когда увидел, что у мальчишек, вступивших в игру, могут быть другие принципы.