Фундаментальные вещи - [2]
3
(Когда ты спишь, это впечатляет. Ты словно познаешь во сне какие-то фундаментальные вещи, основы жизни. Может, ты видишь сны. Тебе снится, что ты дышишь, перевариваешь пищу.)
Каким ты станешь в четырнадцать лет? Как будешь выглядеть, читая эти строки? Мне не удается представить тебя. По твоему теперешнему лицу мало что можно понять. Да, ты похож на твою маму, очень похож. Но если оторвать взгляд от твоих глаз (что не так-то просто) и хорошенько присмотреться к другим частям тела, то мне уже кажется, что нос у тебя мой. Хотя с возрастом лица меняются. Детские лица попеременно напоминают лица отца и матери. В какой-то момент они приходят в равновесие. А через год-другой идут своим путем, удаляясь от облика родителей.
Желаю тебе, пока сможешь, держаться поближе к маминому лицу. Оно того стоит. Сильвана настоящая красавица. Не то что я. Тут и говорить не о чем. Кроме твоей внешности, я не могу представить и твоего характера. Что ты будешь думать обо мне. Я полагаю, в четырнадцать лет ты плюнешь мне в лицо (или тебе захочется плюнуть). Это нормально. Тебе уже будет в напряг меня выносить. Так и должно быть. Иначе ты никогда не повзрослеешь.
4
С тобой пришел познакомиться Тициано. Мама только вынула тебя из ванной. Ты весь лоснился от воды.
— Ну и полуфабрикат, — сказал Тициано, увидев тебя голеньким. — Свежая куриная грудка в целлофановой упаковке.
У Тициано нет детей. Ему и так хорошо. Он вечно насмехается надо мной, потому что я никогда не скрывал от него, что хочу детей. Вот и сейчас, когда ты родился, он без зазрения
Сегодня, когда я переходил улицу, передо мной проехал на велосипеде старик. Я часто его встречаю. Обычно он носит коричневую шляпу. У него темно-лиловый нос, смуглое нездоровое лицо, одного цвета со шляпой. Не думаю, что он болен. Он такой уже много лет. Просто он старый. На лице застыла вечная гримаса отвращения. Он не злится на мир. Старик испытывает отвращение к самому себе. Он обижен на собственное тело.
Жизнь готовит нас на медленном огне, и мы подрумяниваемся изнутри. Я объят своим пламенем. Тебе придется наблюдать за тем, как я увядаю. Я превращусь в страшного заморыша, но прошу тебя, постарайся запомнить тот слабый свет, который я испущу, сгорая.
5
Мы вышли с тобой одни. Наша первая прогулка вдвоем. Я не отрывал глаз от твоего личика, разве что изредка поглядывая на светофоры и пешеходную дорожку. Постоянно проверял по твоему выражению лица, все ли в порядке. Окружающий пейзаж полностью сосредоточился на твоем лице. Так будет еще какое-то время, сказал я себе. Отныне мир сожмется и примет твои очертания, яркие, выпуклые. Ты стал самой плотной точкой вселенной. Тебе достаточно подать слабенький голосок, чтобы полностью мобилизовать меня. Я люблю твою маму, но сейчас центром мироздания являешься ты.
Я гулял, глядя на тебя и не замечая, куда иду. Неожиданно я очутился перед супермаркетом. Делать нечего, зашел. Разумеется, я не мог припарковать тебя одного, а сам пойти за тележкой. Вместо нее я продолжал толкать по проходам супермаркета твою коляску.
совести говорит, что думает. В нашем с Сильваной присутствии. Куриная грудка в целлофановой упаковке!
Хотя он прав. Ты неправдоподобно гладкий. И впрямь какой-то сырой. Я посмотрел на Тициано и Сильвану, на их и на мои руки. Наша кожа еще молодая, но уже грубоватая.
— А ты протухший судак. Тьфу! — съязвила Сильвана.
Я взял с полки бальзам для мытья посуды. Пузырек был маленький и помещался в руке. Я прижимал его к ручке коляски. Потом взял пакетик орешков. Еще я увидел упаковки яблок по сниженным ценам, но не знал, куда их такие большие девать, — так ни одной и не взял. Потом передумал, уложил бальзам и орешки в коляску, у тебя в ногах, и взял упаковку яблок. Понес ее в руках. Упаковка тяжелая, такую в коляску и не положишь.
(Потерпи, я рассказываю все по порядку, чтобы было понятнее. В конце концов, все вышло само собой, не нарочно.)
(Я робею перед тобой. Боюсь, прочитав эти строки, ты будешь во всем меня упрекать. Вот я и пытаюсь дойти до мельчайших подробностей, чтобы оправдать каждую свою фразу. Здесь все подчиняется твоему взгляду. Я чувствую себя как на суде. Приговор выносишь ты.)
Я продолжал набирать покупки, укладывая их сначала у тебя в ногах, потом вокруг тебя. Я аккуратненько размещал их на шерстяном одеяльце вдоль бортиков коляски. Бальзам для мытья посуды, пакетик орешков, йодированную соль, соус "песто", самоклеющиеся настенные крючки, одноразовые трехлезвенные бритвы. Кассирша растерянно смотрела на меня, пока я вынимал все это из коляски и раскладывал на маленьком кассовом конвейере. Я обложил тебя товарами: пузырьками, пакетиками, банками, этикетками с указанием срока годности и штрихкодами. Вокруг тебя уже сияет товарный ореол.
6
В какой-то момент ты почувствуешь ко мне ненависть. Я уже начинаю свыкаться с этой мыслью. Готовлю себя. Ты только - только родился, и, если я не слишком преувеличиваю (и не умру раньше), впереди у меня целых четырнадцать лет твоего расположения. И уж я не премину этим воспользоваться, чтобы выдержать удар, когда тебе будет неприятно от одного моего вида. У меня в запасе четырнадцать лет. И я постараюсь сделать так, чтобы ты не слишком сильно меня ненавидел в переходном возрасте.
Тициано Скарпа не просто настоящий писатель, лауреат литературных премий, но и потомственный венецианец. Для него история Светлейшей республики неотделима от его личных воспоминаний — детских игр во дворах-кампьелло, подростковых романов, кульминации которых происходили в дверных нишах и на скамейках (а куда еще деваться в городе, где нет автомобилей?), забегаловок, не указанных ни в одном "нормальном" путеводителе. Эта книга подтверждает труднообъяснимое, но достоверное правило: когда автор знает в сто раз больше, чем пишет, это хорошо чувствуется в тексте, каким бы коротким тот ни был.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.