Fugit irreparabile tempus - [15]

Шрифт
Интервал

— Бюрократия и формальности, — горестно вздохнула Ирина, всплеснув руками. — Как же я их ненавижу. У нас тоже — прежде, чем получить вот эту мастерскую мне пришлось подписать десяток ни к чему не обязывающих, но почему-то обязательных бумаг… Но, дарлинг, ты же не передашь эту расписку в энкавэдэ, что бы скомпрометировать меня?

И приметив недоумевающий взгляд Саймона, женщина звонко расхохоталась. Ей показалось, что шутка удалась.

— Ну, так что писать? — спросила художница, вооружившись ручкой и открыв чистый листок блокнота.

— Я, такая-то, получила от Саймона Брука двадцать тысяч австралийских талеров для передачи автору романа… э-э-э, а как он называется?

— Раскрой папку и посмотри, — посоветовала Ирина. — А то еще потом скажешь, что я тебе совсем не то подсунула, что ты ожидал.

— Ну, зачем же так? — изобразил обиду Саймон, но с большой внутренней радостью принялся развязывать тесемочки на папке. — Мы же должны доверять друг другу…

На титульном листе, который и открывал стопку распечатанных убористым шрифтом страниц будущей книги, значилось «Китайский синдром. Документальный роман». И имя автора, совсем простое, ни о чем Саймону не говорящее — Владимир Антонов.

Ирина быстренько дописала расписку, черканула в уголке блокнотного листика дату и свою фирменную, неразборчивую закорючку, и тут же, прихватив со столика конверт с деньгами, исчезла в полумраке мастерской. Но — не успел еще Саймон развязать тесемочки папки, как в помещении вспыхнул яркий свет. Мощные люстры под потолком, многочисленные бра на стенах и даже неожиданные здесь театральные софиты полностью разогнали темноту. Это было так неожиданно, что Саймон невольно схватился за карман френча, в котором лежало его посольское удостоверение, готовый с криком: «Это провокация! Я требую нашего консула!» предъявлять свой мандат любому представителю советской власти. Но движение его пропало втуне, никаких представителей власти в мастерской не объявилось, здесь находилась по-прежнему одна лишь Ирина. Вот только свой привиденческий балахон она успела скинуть и теперь стояла у дальней стены голенькая, чуть склонившись над старинным, наверное, царских еще времен, диванчиком с резными изящными ножками.

На несколько секунд Саймон залюбовался худощавой, «под мальчика», фигуркой художницы, расслабившись и искренне сожалея, что сегодняшний вечер пройдет без «любви», но Ирина уже одевалась в миниатюрные трусики, короткое цветастое платье и на ходу говорила Саймону:

— Я, конечно, не такая крохоборка и бизнесвумен, как говорят про меня некоторые, поэтому деньги пересчитывать не стала…

Ни в руках у нее, нигде поблизости уже не было видно того самого конверта с талерами, только-только взятого художницей с чайного столика.

— Партнеры должны доверять друг другу… — успел вставить необязательные слова австралиец.

— Не пори чушь, — Ирина изогнулась, справляясь с молнией на платье. — Иногда мужчины бывают такие глупенькие и несносные, как дети…

— Но ты уже собралась куда-то уходить? — спросил Саймон.

— И ты — тоже, — насмешливо сказала художница. — Извини, но оставить тебя одного в мастерской не могу, ты будешь скучать, а этого мне бы не хотелось.

Проговаривая не совсем вежливое приглашение для своего гостя на выход, Ирина надевала чулки, подтягивая, разглаживая их на ноге, высоко задирая и без того короткий подол платья. «Кажется, это называется — по-семейному, — подумал Саймон. — Она ведет себя так, будто не факнулись пару раз без особой на то надобности, а прожили вместе, как минимум, лет десять… Да, женщины, а особенно эта, непредсказуемы…»

— Что бы ты не думал, как тащиться через полгорода с папкой в руках, я приготовила тебе сюрприз, дарлинг, — художница небрежно указала на небольшой подиум у стены.

На подиуме стояла небольшая, как раз в размер писчего листа бумаги, шкатулка на высоких, декоративных ножках, изукрашенная тонкой резьбой и позолотой. Саймон поднялся из-за стола и шагнул к подиуму, прихватив с собой папку с романом и в очередной раз удивляясь неожиданной предусмотрительности русской женщины.

У шкатулки он задержался на несколько минут, игрушка была с секретом, двойным дном, в которое отлично поместилась папка. Конечно, при серьезном досмотре это не будет никакой помехой для работников госбезопасности, но вот просто на улице, для рядовых служителей правопорядка вполне годится. Тем более, что на дне шкатулки Саймон обнаружил оформленный по всем правилам документ о дарении оной шкатулки гражданину Австралийской Республики от художницы Ирины Ярцевой и даже справку из какого-то культуправления о том, что шкатулка исторической и художественной ценности не представляет.

«Вот ушлая баба, — совсем по-русски подумал Саймон, упаковывая роман между двумя днищами — основным и декоративным. — В любом случае, она останется ни при чем… Я, мол, подарила знакомому дипломату шкатулку, а уж что он в нее напихал — это его проблемы…»

Возможно, Ирина и не думала так, но подсознательно, на женском, интуитивном уровне сделала все правильно.

8

… — Представляю, как вы с этой штучкой повозились, — проворчал Дудинцев.


Еще от автора Юрий Леж
Перекресток

Как и в нашей жизни, здесь замешано и перепутано в странном клубке: немного стрельбы и анархии, затаившаяся на окраине уездного города наземная база орбитальной космической станции, живущие среди людей инопланетяне-эмигранты, краткое путешествие к иным мирам, любовь без многословных признаний и «жестоких» страстей.Действие происходит в неком параллельном мире.


Знак махайрода

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Искажение

"Среди вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож на наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее." Теорема Дургэма в изложении Р.Шекли ("Обмен разумов")


По чуть-чуть…

Таймлайн для романа-эпопеи… …или для полусотни рассказов, или пары десятков повестей.


Платина для блондинки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ставни

Как изменилась бы история, если бы после войны Сталин решил не кормить русским хлебом поляков и чехов, румын и болгар, венгров и немцев? Если бы Германия осталась объединенной? А железный занавес проходил бы по советской границе? Возможно ли было отказаться от создания социалистического лагеря в Восточной Европе? И направить усилия дипломатов, политиков, военных на Ближний и Дальний Восток. А что, если так и случилось в одном из бесчисленных параллельных миров?


Рекомендуем почитать
Про звезду

«…Половина бойцов осталась у ограды лежать. Лёгкие времянки полыхали, швыряя горстями искры – много домашней птицы погибло в огне, а скотина – вся.В перерыве между атаками ватаман приказал отходить к берегу, бежать на Ковчег. Тогда-то вода реки забурлила – толстые чёрные хлысты хватали за ноги, утаскивали в глубину, разбивали лодки…».


Проект Германия

Последние месяцы 1942 года. Красная Армия начинает наступление под Сталинградом. В Ставку Верховного Главнокомандования приходит весьма странное сообщение о катастрофе германского штабного самолета в районе действий белорусских партизан, но еще больше вопросов вызывают известия из Берлина — в столице Рейха неожиданно введено военное положение, большинство членов гитлеровского правительства арестованы военными, сам Гитлер исчез, а канцлерское кресло занял бывший министр вооружений и боеприпасов Германии Альберт Шпеер.Второй том романа А.


Давние потери

Гротескный рассказ в жанре альтернативной истории о том, каким замечательным могло бы стать советское общество, если бы Сталин и прочие бандиты были замечательными гуманистами и мудрейшими руководителями, и о том, как несбыточна такая мечта; о том, каким колоссальным творческим потенциалом обладала поначалу коммунистическая утопия, и как понапрасну он был растрачен.© Вячеслав Рыбаков.


Сто миллиардов солнц

Продолжение серии «Один из»… 2060 год. Путешествие в далекий космос и попытка отыграть «потерянное столетие» на Земле.


Царь Аттолии

Вор Эддиса, мастер кражи и интриги, стал царем Аттолии. Евгенидис, желавший обладать царицей, но не короной, чувствует себя загнанным в ловушку. По одному ему известным причинам он вовлекает молодого гвардейца Костиса в центр политического водоворота. Костис понимает, что он стал жертвой царского каприза, но постепенно его презрение к царю сменяется невольным уважением. Постепенно придворные Аттолии начинают понимать, в какую опасную и сложную интригу втянуты все они. Третья книга Меган Уолен Тернер, автора подростковой фэнтэзи, из серии «Царский Вор».  .


Роман лорда Байрона

Что, если бы великий поэт Джордж Гордон Байрон написал роман "Вечерняя земля"? Что, если бы рукопись попала к его дочери Аде (автору первой в истории компьютерной программы — для аналитической машины Бэббиджа) и та, прежде чем уничтожить рукопись по требованию опасающейся скандала матери, зашифровала бы текст, снабдив его комментариями, в расчете на грядущие поколения? Что, если бы послание Ады достигло адресата уже в наше время и над его расшифровкой бились бы создатель сайта "Женщины-ученые", ее подруга-математик и отец — знаменитый кинорежиссер, в прошлом филолог и специалист по Байрону, вынужденный в свое время покинуть США, так же как Байрон — Англию?