Фугас - [40]
— Что это? — шепотом спросил Женька.
— Заправка частная, тоже наша точка.
— Заправщик тебя знает?
— Знает. Я пару раз у него деньги забирал.
— Тогда подъезжай ближе и скажи, пусть зальет полный бак, принесет литр водки и лопату. Между делом скажи ему, что к Бесо едешь. И помни про яйца, они тебе еще пригодятся. Понял?
— Понял, понял. А лопата зачем?
— Напарника твоего прикопать, или предпочитаешь его на дороге бросить?
Подъехали к бревенчатому дому, во дворе горел свет, на улице стоял топливозаправщик, старенький «ГАЗ-53».
Женька уронил голову на боковое стекло, натянув на глаза вязаную шапку, делая вид, что дремлет.
На короткий сигнал в окне появилось испуганное лицо хозяина.
— Привет, Игорь, а чего так рано, сегодня ведь только середина месяца, у меня еще две недели. Сейчас денег просто нет.
— Да ты не парься, мы не за этим. К Бесику едем, надо вопрос один серьезный решить. Ты вот что, машину нам залей и с собой пару пузырей дай. Ну и на закусь чего-нибудь собери.
Хозяин засуетился:
— Сейчас, сейчас бабе своей скажу, она мигом организует. А то, может быть, в дом пройдете, по стаканчику пропустите, мяска поджарю.
Жокей вопросительно поглядел на Женьку, тот отрицательно качнул головой. Пока хозяин возился со шлангами, его жена, молодая грудастая девка, принесла снедь. Передавая пакет водителю, зыркнула глазами по салону. Женьку прошиб холодный пот. Запомнила, сука сисястая. Постарался еще больше отвернуть лицо в тень.
Подбежал хозяин:
— Все, Игорек, машину заправил в лучшем виде, теперь можно ехать. И скажи хозяину, что к первому числу все налоги будут уплачены. Только вот торговли сейчас совсем нет, еле-еле концы с концами свожу. Ты бы походатайствовал, Игорек. А? Сам знаешь, в долгу не останусь. Подъедешь, баньку затопим, шашлыки под водочку холодную, то, се. Катюха моя подружку пригласит.
Водитель важно кивнул головой.
— Ладно, я побазарю с шефом, не ссы. И принеси мне лопату.
Хозяин не сдержал удивления.
— Зачем тебе лопата ночью?
— Зачем, зачем! Червей копать. Будто не знаешь, какой ночью клев. И пошевелись. А то сам к рыбам поедешь!
Перепуганный хозяин принес лопату.
«Нива» рванула с места. Будто продолжая начатый разговор, Жокей поделился с Женькой.
— Видел его жену? На двадцать лет моложе себя взял, а она баба ядреная, в сексе, видать, злая, так глазами и зыркает. Я ее еще в прошлый раз заприметил, вот следующий раз подъедем, посмотрим, что к чему. Думаю, хозяин против не будет, он за бабки сам отдаться готов, а ей сам бог велел. А то, может, вернемся, посидим, выпьем?
Не отвечая на его вопрос, Женька махнул рукой.
— Дави на газ и посматривай по сторонам. Может быть, овраг какой увидишь Надо нам твоего друга-разбойничка прикопать, чтобы зверье не достало.
Жокей кивнул головой:
— Я, кажется, знаю такое место. Километрах в пяти отсюда раньше деревня была, потом молодежь разъехалась, а старики поумирали или к детям перебрались. Их дома на дрова разобрали или туристы пожгли. Остались ямы от погребов, там и копать особо ничего не надо. Так, мусор разгрести, и готова могилка. Ну что, едем?
— Давай, едем.
Минут через пять показались несколько побеленных известью саманных построек. Бывшие коровники, догадался Женька, из навоза и глины, потому и не сожгли. За коровниками стояли закопченные печи. Черные трубы тянулись в небо, как обожженные руки. Женька поежился… Будто кинокадры войны… Машина затормозила. Несколько секунд они молча смотрели в темноту, рассекаемую светом фар на две половины.
— А может, возьмешь меня в город? А то я со страху здесь окочурюсь. Я темноты боюсь и покойников.
Женька хлопнул его по плечу:
— Мужчину закаляют перенесенные опасности и преодоленные страхи. Если ты победишь свой страх, тогда будешь непобедим. Давай иди работать.
Жокей сноровисто спрыгнул в яму, Женька отложил ружье в сторону, задумчиво смотрел в ночь. Снова темнота, холод, одиночество, и опять один.
Из ямы раздался голос:
— Босс, давай руку, усыпальница для Санька готова.
Женька удивился тому, что за несколько минут, что Жокей чистил яму, у него совершенно изменился голос. Сейчас это был уже не сломленный страхом человек, а зверь, готовый к прыжку. Женька усмехнулся, подошел к краю ямы, Жокей улыбался, тянул руку.
— Босс, давай вытягивай меня отсюда. Освобождаю спальное место для другого клиента… для Санька.
— Да нет, ты уж сам. Мужчина должен всегда выбираться сам. Вот тебе доска, карабкайся.
Кряхтя и отдуваясь, Жокей выбрался наружу. Женька отвернулся, полез в машину:
— Давай, вытаскивай своего приятеля, заодно и помянем раба Божьего, овцу заблудшую, Санька.
Когда он повернулся, на него смотрел ствол ружья.
— Ну что, зверюга? Вот и конец тебе пришел. Иди к яме, я тебя тащить не буду, спешу, домой уже пора. И так задержался с тобой. Но если сам в яму прыгнешь, я тебя присыплю, чтобы крысы не сожрали. Обещаю.
Женька смотрел исподлобья.
— Стреляй, не надо тянуть, а то можешь потом передумать.
Щелкнул боек курка, ничего не понявший Жокей передернул, досылая патрон в ствол. Еще один щелчок…
— У тебя ничего не выйдет, я вынул патроны. Ты не Жокей, ты тупой осел, который уже сошел с дистанции…
Раньше считалось, что фраер, это лицо, не принадлежащее к воровскому миру. При этом значение этого слова было ближе по смыслу нынешнему слову «лох».В настоящее время слово фраер во многих регионах приобрело прямо противоположный смысл: это человек, близкий к блатным.Но это не вор. Это может быть как лох, так и блатной, по какой-либо причине не имеющий права быть коронованным. Например, человек живущий не по понятиям или совершавший ранее какие-либо грехи с точки зрения воровского Закона, но не сука и не беспредельщик.Фраерами сейчас называют людей занимающих достойное место в уголовном мире.
Все эта история выдумана от начала и до конца. На самом деле ничего этого не было. Не было чеченской войны, не было тысяч погибших, раненых, сошедших с ума на этой войне и после неё. Не было обглоданных собаками и крысами трупов, человеческих тел, сваленных в грязные ямы как отбросы. Не было разбитых российскими ракетами и снарядами российских городов и сёл.И много ещё чего не было. Как не было и никогда не будет меня.Все совпадения с реально существующими людьми и реально происходившими событиями рекомендуется считать совершенно случайными, и абсолютно непреднамеренными.
Осень 1943 года, самый разгар Великой Отечественной войны. Действие повести начинается на прифронтовом полустанке, куда приходит эшелон с пополнением бойцов, для готовящейся к наступлению Красной армии. В одном из вагонов везут будущих штрафников, несколько недель назад освобождённых из тайшетского лагеря, с направлением на передовую. Среди штрафников находится молодой уголовник Энгельс Лученков, сменивший своё «революционное» имя на более простое- Глеб. Вместе с ним в штрафную роту попадают его друзья, вор- рецидивист Никифор Гулыга и аферист Миха Клёпа.
Почему тысячи русских людей — казаков и бывших белых офицеров воевали в годы Великой Отечественной войны против советской власти? Кто они на самом деле? Обреченность — это их состояние души, их будущее, их вечный крест? Автор не дает однозначных ответов, проводя своих героев через всю войну, показав без прикрас и кровь, и самопожертвование, и предательство. Но это не та война, о которой мы знаем и о которой писали в своих мемуарах советские генералы. Пусть читатель сам решает, нужна ли ему правда «без прикрас», с горем и отчаянием, но только узнав эту правду, мы сможем понять, как жили наши деды, и простить.
Она о том, как в ней остаться человеком... Грёбаный саксаул. Сергей Герман. "Армия не только школа боевого.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.