Фуга с огнём - [38]

– Сейчас все файлы требуют, – пояснила она. – Ну и зачем время терять? Пока перепишешь, время же пройдёт! А у вас там один компьютер на троих.

– Мне на бумаге удобнее править, – возразил Василий, не очень убедительно.

– Правь! Распечатай и правь. Ой, брось, в самом деле! Ну найдём, где распечатать! И кого помочь тебе, найдём. Я в этом сама не очень соображаю.

…Компьютер перекочевал на кухню, где ему выделили отдельный стол. Есть звуки, которые Нине мешают спать, например – стук по клавишам А раз у Василия есть теперь привычка работать по ночам… Трудно было найти на такой кухоньке место, но – пришлось. Хорошо хоть, мониторы теперь плоские, места много не занимают. Компьютер на пол, остальное и на окно можно убрать, если что. Так и поселились в доме новые технологии.

…Василий пошёл уже, по привычке, на кухню, когда услышал оттуда знакомый стук. Очень тихие клавиши, и почему Нина говорит, что они ей мешают. Ладно, мешают и мешают, слух у людей разный.

Муза сидела за компьютером и что-то сосредоточенно делала. Уверенно водила мышкой, бодро, очень быстро и почти бесшумно стучала по клавишам.

– Во даёшь! – восхитился Василий, прикрыв дверь.

– Здравствуй, здравствуй, – она не повернула головы. – Что ты, что Кальяненко… оба безрукие. Ладно, я всё уже настроила. Всё, можешь работать!

– Ты и в этом разбираешься?!

– А что, нельзя? Доживёшь до моих лет… – она фыркнула, поправила очки. – Всё, садись работай. Понравилось ей? Ты же сам потом приготовил, да?

– Откуда ты… да, понравилось. С тобой просила познакомить, – Муза улыбнулась. – Что, не хочешь?

– Не так быстро, – она присела на соседний табурет. – У меня дела, прости. Смотри-ка, сам всё понял!

– С другими работаешь?

– Могу и по лбу дать, – Муза перестала улыбаться. – Ты что думаешь, я просто настроиться тебе помогаю? Забыл, кто я?

Она живёт, понял Василий. Догадка пришла неожиданно. Она живёт во всём, что я пишу. Чёрт, во всём, что люди пишут с ней!

– Без чертей! – она заехала ему кулаком в бок. – Забудь это слово! Мне неудачники не нужны! Вот то-то же. Да. Зачем я тебе показалась… работал бы, как все, и всем было бы спокойнее.

– Тебя нужно видеть, да? Хоть когда-то? По-настоящему верить?

Она кивнула, и в глазах её Василий увидел… слёзы. На столе всегда есть стопка салфеток. Неуверенно протянул одну Музе.

– Спасибо, – она покивала. – Всё понимаешь. Больше бы вас таких! А то иногда сама думаю, что меня нет на самом деле.

Странно, но на «вас таких» Василий не обиделся.

– И много нас таких? – поинтересовался он.

– Трое, – тут же отозвалась Муза. – Теперь четверо. Кальяненко по мне скучает, к нему обычно захожу… Всё, что-то я расклеилась. А мы от графика отстаём! Садись работай, Василий. А я пока чай сделаю.

«Я на работе». Василий только головой покачал. Вот иногда хочется взять и стукнуть… легонечко, по лбу. Или сказать ей, кто она такая!

– Ну и скажи, – Муза, стоя к нему спиной, рассмеялась. – Скажи, скажи. Вот то-то! Всё, прости, я что-то сегодня злая. Но мы на самом деле отстаём от графика. Как перестанем отставать, вот тогда и познакомишь.

«Валентность» шла полным ходом. На всех парах. Поначалу Василий хотел был отойти в соседний жанр, ну или как они называются – стимпанк. Как в «Лиге выдающихся джентльменов». Но отчего-то устыдился и продолжил.

Итак, вот она, идея: связь между людьми и со Всемирной Сетью устанавливаем, создавая в мозг человека и нервной системе вообще специальные клетки. Поговорил с биологами, спасибо Ольге Владимировне, свела с кем нужно. Можно! Теоретически вполне возможно, правда, не при нынешних технологиях. Ну вот и славно.

И началось всё с так называемого простого человека, который, сидя в лаборатории, варил для зарубежных заказчиков мудрёную органику, и на досуге, покопавшись в справочниках, стал задумываться, а что она, органика эта, может с человеком сделать?

А к тому моменту уже начали исполняться зловещие планы, и люди, «подключенные» химическим образом, уже становились частью всемирной сети и транслировали туда, и принимали оттуда директивы, не сразу догадываясь, что ими управляют. Ловко, но управляют. И вот лаборант, самолично участвующий в организации этого электронно-химического конца света, стал первым сыщиком, который двинулся по следу.

– …Вот объясни! – потребовала Нина. Она стала главным критиком. Любые её возражения или принимались без особых мучений, и это значило, что пустяковые – или вызывали чувство протеста, плавно перерастающее в гнев. И это значило, что возражения по делу. – Я в химии не очень разбираюсь. А многие вообще не понимают! Пиши так, чтобы можно было хотя бы догадаться!

– Вася, ну я правда не хотела! – испугалась однажды Нина, после того, как Василий, после очередного сеанса такой критики, удалился мрачно на кухню и уселся, выключив монитор, глядя в пустоту и потребляя чай, чашку за чашкой. – Извини, пожалуйста!

…Я вот тебе скривлюсь, говорила Муза накануне. Вот она не извинялась – ну, почти никогда. Сам прочти! Нет, вслух! Она не слышит, ты забыл, что время там не идёт? Вот прочти! Всё подряд! «Вс-вс-вс», трижды в одном предложении, из шести слов! Язык не споткнулся? Ещё прочти! А это? «Жи-жу-жо». Ага, улыбается он. Читать противно! А читать надо вслух! Всё вслух! Вот тогда и поймёшь, какой у тебя язык! Вот ещё, не буду я ничего подсказывать. Я не корректор! Не хочешь, не правь, но я так просто не отстану!