Фуга с огнём - [39]

– Нина, – он очнулся. От странного и неприятного чувства. Не сразу нашлось ему название – жалость, что ли. К себе самому. К своим гениальным и непонятным словесным структурам. – Извини, пожалуйста. Всё правильно.

– Что? – улыбнулась она, вытирая покрасневшие глаза.

– Если критика приводит в ярость, значит, всё совершенно верно. Мне говорили.

– Кто? Муза?

Василий кивнул.

– Слушай, ну познакомь уже нас с ней! – Нина смотрела серьёзно. – Ну вот, опять дуешься! Ты с ней по ночам общаешься, да?

Ничего от неё не скроешь. Да и нужно ли?

– Хоть бы раз вовремя проснуться… – она поморгала. – Слушай, только честно! Я тебе правда не мешаю, когда по ночам тут появляюсь? Если тебе одному лучше работается…

…Всё, говорила Муза, на сегодня хватит. Иди к ней. Да, пока сам не поймёшь, как надо обращаться с теми, кто тебя любит, буду напоминать.

– А ты кого любишь? – спросил он тогда в ответ. И Муза впервые не нашлась с ответом. Он даже подумал, что сказал, наконец-то, то единственное, что нельзя было говорить. Она отвернулась, вернулась к окну и, Василий это не сразу осознал, на несколько коротких секунд стала той, в пеплосе – очень похожей на Нину, но ослепительно белокожей, как мрамор, и лицом – точь-в-точь как на тех барельефах, статуях и прочих картинах, где её изображали. И вернулась в свой «рабочий» облик, толстушки в очках. Правда, на майке у неё теперь был портрет её самой, в том, настоящем виде. Муза посмотрела на майку, и там возник портрет Робертино Лоретти. Василий протёр глаза, хотя вроде бы уже привык к этим её чудесам.

– Прости, я не… – она прижала палец к его губам и улыбнулась. И вытерла слёзы. Ясно, что не скажет. Но и не обиделась. Глазами указала Василию на дверь, и тот послушно ушёл. Впрочем, его ночная вахта так и так уже окончилась.

Больше он этот вопрос не задавал.

– Не мешаешь, – он обнял её. – Просто я жаворонок, а ты…

– Только скажи про сову! – она оттолкнула его, и тут же рассмеялась. – Ладно. Всё, хватит о книге, правда. Пусть полежит до завтра.

14

Месяц март уже стучался в окно, когда это случилось. Василий и сам толком не понял, что именно, но случилось.

– Киберпанк? – Агриппина Васильевна вполне живо интересовалась успехами Василия. Понятно, что во дворе все всё знают, и Нина вызывала поначалу не очень лестные взгляды… сказывается, что «дом пенсионеров», людей старой закалки. Но вот прошло всего ничего, а косые взгляды прекратились. – Это я не поняла, это про эти железки в мозгу и всё такое? Ты же детектив писал! Василий!

Да. Странно. Вот и в самом деле: твёрдо решил начать с детектива. С фантастического, чтобы приятное с полезным. И да, говорил об этом время от времени. А теперь выходит, что соврал?

– Как-то так само получилось, – развёл руками Василий, чувствуя себя очень неловко. Хотя вроде бы, какое ей дело? Ну мало ли, думал одно, вышло другое. Обычное дело.

Агриппина Васильевна покачала головой, ободряюще улыбнулась и щёлкнула своим секатором.

– Ты, главное, пиши хорошо! Чтобы не оторваться!

…Книга уверенно двигалась к финалу. Настолько уверенно, что стало ясно: июнь или июль, и книга готова. Потом ещё месяц посидеть над ней, мелкие ошибки и всё такое исправить, и… что дальше, Василий пока не думал.

И как всё удачно сложилось! На работе теперь совсем другая атмосфера, хотя там о своих литературных трудах он не очень распространяется, хотя страсть как хотелось похвастаться. И вообще всё идёт гладко и легко. Даже не верится!

– …С отцом поругались, – отсутствующим голосом пояснила Нина. – Ой нет, не грей голову. У него там попался заказчик дурной, такое бывает. Пришёл домой злой, сказал про тебя пару слов. Завтра извинится, не переживай. Просто… я не могу сегодня о книге, прости. Посиди со мной, а? Идём погуляем, пока такая погода!

Погуляли. Много чего было. Нина плакала, видно, отец сказал что-то очень неприятное. И правда: книга подождёт, ничего не случится.

И началось с этого дня. Мелочи, а неприятные. То у соседей сверху трубы лопнут, с очевидными последствиями для потолка, то ещё что. Мелочи, мелочи, но их так много! Раньше к такому проще относился, а потом…

А потом, Василий понял, этих мелочей просто не стало. Он заикнулся об этом во время короткого разговора с Музой – та снисходила до такого вот трёпа, ненадолго, каждую ночь. И понял, что Муза… испугалась. Увидел в её глазах.

– Я что-то не то сказал? – поинтересовался Василий. Но ответа не было. Муза просто помотала головой, и указала – давай, пиши дальше.

Месяц апрель. Уже почти закончился, а с того момента, как Агриппина Васильевна удивилась про киберпанк, всё стало как из рук валиться. Бытовые мелочи, прочие ничтожные (пока их мало) неприятности… Вдобавок ещё Нина простудилась. Никогда так сильно не простужалась! И Василий забросил почти всю работу – Нина отказалась возвращаться домой, там отец чаще обычного бывал не в духе – и возвращался домой. Почти две недели так прошло.

– Ты успеешь? – спросила она – поняв, по морщинам на лбу Василия, что дела идут не так гладко.

– Успею, – произнёс он машинально, а потом уже понял, что сказал. И впервые, наверное, за всю жизнь, понял: дал слово – надо успеть. Хватит тратить время на пустяки!