Фрунзе - [95]
Решить задачу можно было только на основе точного соответствия советского военного строительства великой ленинской программе социалистического переустройства России.
«Поменьше казарм, побольше резервов», — так стоял вопрос в ту своеобразную переходную пору. «Широчайшая внеказарменная военизация народа, занятого восстановлением и реконструкцией государственного хозяйства…»
Как последовательный большевик-ленинец, Михаил Васильевич Фрунзе понимал, что основу революционной военной науки должны составлять принципы марксистской диалектики, решительно расходящиеся с обоснованиями буржуазных империалистических военных доктрин.
Сюда же Фрунзе присоединил весьма плодотворный принцип качественного усиления обороноспособности. В условиях будущих военных столкновений, утверждал он, победа будет за теми, кто сочетает высокое техническое оснащение с уверенностью в идейной правоте своего дела.
В своей работе Фрунзе писал:
«Войны текущего исторического периода в сравнении с предшествующей эпохой имеют целый ряд характерных особенностей. В то время как прежде исход боевых столкновений зависел от сравнительно небольших групп населения… теперь участниками войны являются почти поголовно целые народы, сражаются не тысячи или десятки тысяч людей, а целые миллионы — самые войны втягивают в свой круговорот и подчиняют себе решительно все стороны общественного быта, затрагивают все без исключения государственные и общественные интересы… Театром военных действий теперь являются не узко ограниченные пространства, а громадные территории с десятками и сотнями миллионов жителей; технические средства борьбы бесконечно развиваются и усложняются, создавая все новые и новые категории специальностей, родов оружия…
Государство должно… выработать и установить определенный план общегосударственной деятельности, учитывающий будущие столкновения и заранее обеспечивающий их удачу целесообразным использованием народной энергии…»
«Таким образом, — определяет Фрунзе, — «единая военная доктрина» есть принятое в армии данного государства учение, устанавливающее характер строительства вооруженных сил страны, методы боевой подготовки войск, их вождение на основе господствующих в государстве взглядов на характер лежащих перед ним военных задач и способы их разрешения, вытекающие из классового существа государства и определяемые уровнем развития производительных сил страны».
Ясно, что советская военная доктрина не могла быть копией военных доктрин западных буржуазных государств, так как Советское государство обладает совершенно иной, особой классовой природой.
Она не могла, разумеется, быть также простым развитием или продолжением той военной доктрины, которой руководствовались деятели старой русской армии, армии царской.
Фрунзе подверг сокрушительной критике суть военных доктрин Германии и Франции, наиболее четко сложившихся в то время.
Германская армия кайзера Вильгельма II не имела никакого социального идеала, никакой положительной идеи, кроме чисто империалистического захватнического лозунга: «Deutschland über alles!» («Германия превыше всего!») Это было уродливейшее проявление милитаризма, империалистической мании величия…
Крах вильгельмовской армии, исчерпавшей свою мощь к лету 1918 года, ясно показал всю порочность германской военной доктрины в целом. Это была доктрина грубой, бездушной военной машины, остановившейся и сломавшейся тотчас же, как только были исчерпаны те физические и материальные средства, которые приводили ее в движение.
Однако и армия Французской буржуазной республики не могла похвалиться особыми преимуществами и достоинствами по сравнению с юнкерской, немецкой.
Французская армия в первой мировой войне могла выдержать натиск немцев только благодаря помощи русской армии. Она, по выводу Фрунзе, была проникнута специфическим духом расчетливой выжидательности, которую Михаил Васильевич насмешливо называл «стратегией торгашей», «толстосумов-рантье».
Преклонение перед крепостями, воспевание оборонительного боя, тактика «отсиживания», «позиционности» — все это, столь характерное для французской армии, наводило Фрунзе на мысль о порочности французской военной доктрины, несмотря на весь кажущийся внешний блеск, дисциплину и организованность.
Фрунзе по-марксистски разобрался в этом, как и надлежало большевику ленинской школы. Французская армия нового времени была плоть от плоти французского буржуазного строя, детищем буржуазного духа, буржуазного мышления.
Вся слабость французской военной доктрины ярко обнаружилась во второй мировой войне, когда Франция с потерей так называемой «линии Мажино» в течение нескольких недель была разгромлена. Понятно, что позиционно-оборонительная доктрина французов не могла быть образцом и примером для советской военной системы.
Лицо английской армии не очень интересовало Фрунзе. Основную сущность британской военной доктрины Фрунзе видел в ее отношении к флоту. Флот был для «владычицы морей» — Британии — основой ее могущества. Что же касается английской армии, то история не знает ни одного крупного сражения, самостоятельно выигранного этой армией. Даже под Ватерлоо, в решающем сражении с Наполеоном, английский командующий лорд Веллингтон спасся от разгрома только благодаря подходу пруссаков Блюхера. Чему же учиться у англичан?
Книга о жизни и деятельности советского биолога, основоположника в СССР научной селекции плодовых, ягодных и других культур Мичурина Ивана Владимировича (1855–1935).
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.