Фронтовые будни артиллериста - [10]
Все выпив и съев, пошли гулять и зачем-то начали переворачивать скамейки на Ильинском сквере напротив здания ЦК ВКП(б). Тогда это было очень смешно.
Потом я снова сидел на лавочке в том самом сквере, но было грустно. Некоторых ребят уже не было, а двое вернулись искалеченными. Но тогда на пиджаках и куртках многих из нас сверкали значки ГТО, и нам казалось, что мы готовы не только к труду, но и к обороне.
Последний раз я сел в лодку в субботу 21 июня 1941 года. Это были соревнования юношей на кубок газеты «Комсомольская правда». И хотя наша команда заняла первое место, кубок, который должны были вручать в воскресенье после окончания всех заплывов, мы так и не получили. Но зато обрадованные победой мальчишки и болевшие за нас девчонки гуляли в парке допоздна и вернулись домой уже за полночь.
Для некоторых моих друзей это был последний мирный вечер в их жизни.
В пехотном полку
Добровольцы. Первые бои
В первые дни войны в военкомате царило столпотворение. Мужики с повестками в руках толпились у дверей кабинетов. Другие, а их было большинство, ходили по коридорам и искали, к кому следует обратиться со своими вопросами. Они пришли сами и пытались понять, с кем разговаривать и что делать. Среди этой толчеи были и мы – мальчишки, не достигшие призывного возраста, но рвущиеся на фронт. С нами никто не хотел разговаривать, но мы настырно лезли во все двери. Только через несколько часов мне удалось добраться до стола, стоявшего во дворе военкомата, где какая-то женщина записывала фамилии и адреса людей в группы, формируемые для строительства укреплений. Записала и меня.
Дома к этой идее отнеслись настороженно, но, поскольку никто толком ничего не знал, а о приближении немцев к Москве и не думали, серьезных возражений не последовало. Однако через пару дней пришла повестка: «Явиться с вещами для отправки к месту назначения…» Строгий тон, да еще «с вещами», оказался неожиданным. Бабушка плакала, а соседки сочувственно вздыхали. Но я с небольшим заплечным мешком, заполненным пирожками и другой едой, собранной всей квартирой, явился в нужное время на сборный пункт. А уже на следующий день бодро шагал по улицам райцентра Витебской области со смешным названием Городок.
Нас разместили у местных жителей, и началось тягостное ожидание. Между тем с фронта приходили тревожные вести. Ходили слухи, что немцы взяли Минск, а от него до Городка менее 200 километров. Над головами постоянно летали немецкие самолеты. На город дважды бросали зажигательные бомбы. Напряжение возрастало.
Наконец прибежал посыльный и передал команду немедленно явиться к райкому партии. На площади уже собралось человек двести. Из здания вышел старший лейтенант, окинул всех взглядом и без всякого вступления объявил:
– Положение изменилось. Немцы прорвали фронт и движутся на восток. Вы все являетесь добровольцами. Возьмите свои вещи и во дворе райкома получите оружие.
Ни вопросов, ни возражений не последовало, и часа через полтора наш отряд вместе с небольшим обозом, состоящим из десятка подвод, груженных разным имуществом, тронулся в путь. Это были первые шаги навстречу военной судьбе.
Много лет спустя, вспоминая те дни и своих товарищей, я как-то задумался, не пожалел ли кто-нибудь из них о том, что стал добровольцем. Ведь некоторые вообще не подлежали призыву, а другие (молодые ребята) должны были быть мобилизованы лишь через один-два года. Прямого ответа на этот вопрос не было. Конечно же иногда становилось страшно и хотелось избежать опасности, но все это было не то. А вот разговоров о том, что кто-либо с сожалением оценил свой поступок, я так и не смог вспомнить. С детства внушенный нам патриотизм успешно проходил проверку на прочность.
В начале войны моторизованных стрелковых частей и автомобилей, перевозящих солдат, было совсем мало. Так что основная часть нашей пехоты шла пешим маршем. А еще нередко нужно было помогать лошадям из обоза, преодолевать болотистые низины, вытаскивать из грязи забуксовавшие машины и даже перекатывать по бездорожью тяжелые пушки.
За первые три месяца мы прошагали более 600 километров. Иногда за день преодолевали до 60–70 километров. Бывало, шли сутками почти без отдыха. Особенно тяжело было ночью – люди буквально засыпали на ходу, и, когда идущий впереди останавливался, следующие сзади налетали на него. Если же поблизости двигался обоз, большой удачей считалось держаться за телегу. Можно было не смотреть под ноги, и уж тогда-то точно удавалось поспать на ходу.
На другой день после выхода из Городка отряд добровольцев объединили с пехотным полком, сформированным из красноармейцев, рассеянных при отступлении. Прямо на лесной поляне наш отряд, теперь уже батальон, разделили на роты и взводы. Потом назначили командиров, всех постригли под машинку, выдали обмундирование: хлопчатобумажные брюки, гимнастерку, шинель, ремень, пилотку, ботинки с портянками и обмотками. Переодетых и стриженых солдат снова выстроили по ротам, но теперь уже для принятия присяги.
Больше всего меня обрадовала обувка, так как мои парусиновые туфли были не новыми и оставляли желать лучшего. Пришлось, правда, учиться наматывать портянки. А вот обмотки сначала не понравились. Полоски трикотажного материала шириной 10 сантиметров и длиной около метра с завязками над икрами делали ноги какими-то тонкими и неэстетичными. Но уже вскоре стало ясно, что при ходьбе по грязи и даже лужам ноги почти всегда оставались сухими. Да и обувь эта была значительно легче кирзовых сапог, что для пехотинцев имело большое значение.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Генерал-лейтенант Николай Николаевич Остроумов прошел долгий служебный путь. Во время Великой Отечественной войны он непосредственно участвовал в разработке воздушного обеспечения ключевых операций (Корсунь-Шевченковской, Белорусской, Ясско-Кишиневской, Берлинской и других). После войны, уже в генеральском звании, автор занимал высшие руководящие должности в советской военной авиации. Генерал-лейтенант Н. Н. Остроумов – один из творцов могущества советских ВВС. Он не только практик, опытный оперативный работник, но и ученый, проанализировавший и обобщивший богатейший опыт боевого применения советской авиации.
Новая книга историка и писателя С.Е. Михеенкова представляет собой уникальный сборник рассказов о войне тех представителей командного состава Красной армии, чья фронтовая судьба, пожалуй, была самой короткой — взводных командиров, лейтенантов. Их боевой путь часто заканчивался первой атакой, потому что они шли впереди своего взвода и первыми принимали вражеский свинец. Автор десятки лет собирал рассказы о войне уцелевших в сражениях Ванек-взводных. Получилась обширная рукопись, из которой автор выбрал наиболее яркие эпизоды и скомпоновал их тематически.
Мемуары Главного маршала авиации А. Е. Голованова (1904—1975) приходят к читателю последними из мемуаров полководцев Великой Отечественной войны. Лишь сейчас книга командующего Авиации дальнего действия издается в истинном виде и в полном объеме. Все авторские оценки и детали восстановлены по рукописи. Судьба автора исключительна: необычайно яркий взлет в годы войны и необычайно долгое и глухое замалчивание в последующие времена. Причина опалы заключалась прежде всего в том, что деятельность АДД была подчинена непосредственно И.
Воспоминания М. И. Сукнева, наверно, единственные в нашей военной литературе мемуары, написанные офицером, который командовал штрафбатом. Более трёх лет М. И. Сукнев воевал на передовой, несколько раз был ранен. Среди немногих дважды награждён орденом Александра Невского, а также рядом других боевых орденов и медалей.Автор писал книгу в 2000 году, на закате жизни, предельно откровенно. Поэтому его воспоминания являются исключительно ценным свидетельством о войне 1941–1945 гг.