Фронт - [4]

От Петропавловска до Кургана триста километров. Села расположены далеко друг от друга: можно ехать час и два, а человека не встретить. Тракт проходит больше по степи; иногда попадаются редкие перелески, вдалеке поблескивают на солнце рельсы Омской железной дороги. Пылят по тракту редкие автомашины и среди них трехтонка Надежды Масленниковой, шофера из совхоза «Авангард».

Солнце багрово отразилось в окнах изб. Надя не остановилась в селе. Мимо копошащейся в пыли детворы, мимо сидящих у ворот стариков, осторожно проехав сквозь стадо равнодушных к гудкам коров, она вывела машину за околицу и погнала ее дальше в степь. За селом тракт вошел в небольшой низкорослый лесок. Свернув с дороги, Надя въехала на поляну. Здесь кусты и березки давали тень, в траве журчал ручей, пахло скошенным сеном.

— Будем отдыхать.

Надя вышла из кабины, рставив открытыми настежь обе дверки, и вместе с Тимкой принялась устраивать костер. Попутчик хотел помочь им чем-нибудь, нерешительно походил вокруг машины, постоял и, видя, что на него никто не обращает внимания, сам нашел себе дело.

Он поднял обе створки капота над мотором, отчего автомобиль стал вдруг похож на большую, взмахнувшую крыльями птицу. Затем, отломив от куста прутик, сунул его в бензиновый бак. Бак был почти пуст. Порывшись в инструментальном ящике, он нашел молоток, зубило и резиновый шланг. Приподняв брезент над стоящей в переднем углу кузова бочкой, он заложил зубило в прорезь пробки и, обернув тряпицей молоток, легонько ударил по зубилу. Пробка подалась. Один конец шланга он сунул в бочку, а другой поднес ко рту и, быстро засосав в себя воздух, опустил шланг в бак.

Пока наливался бензин, попутчик долил масла. Убирая инструмент в ящик, он обнаружил там консервную банку, наполненную солидолом. Взяв немного его на пальцы, отвернул крышки масленок водяной помпы и набил их свежей смазкой. Покончив с этим, протер дочиста двигатель и, соскоблив железкою накипь с аккумулятора, намазал клеммы остатками солидола.

Все это он проделал не торопясь, но с большой ловкостью, не пролив ни капли, не сделав ни одного неуверенного движения. Работа была окончена. Он отошел в сторону и, сорвав пучок листьев, стал вытирать руки.

— Возьми мыло в верхнем углу кабины. Полотенце тоже там,

Человек обернулся, встретил внимательный взгляд девушки и понял, что она все время наблюдала за его работой.

Смущенный, он ответил:

— Спасибо, я так…

— Так не отмоешь, а помыться тебе вообще надо, И потом привыкай слушаться с первого раза.

Ему действительно нужно было помыться: пыль покрывала его с головы до ног, хрустела на зубах. Уйдя за кусты, он скинул комбинезон и долго плескался в ручье.

Вымывшись, он как-то сразу почувствовал сильную усталость, с головокружением и дрожью в коленях. Превозмогая слабость, он направился к кабине.

— Не убирай, я тоже мыться буду, а ты — на, хоть причешись.

К ногам его на траву упала гребенка. Человек не сразу поднял ее, не нагибаясь, неловко присел и, взяв гребенку, с усилием выпрямился.

Надя задержала взгляд на его лице, но ничего не сказала, взяла из его рук мыло и полотенце и ушла к ручью.

А Тимка священнодействовал. Куда девалась его сонливость? Он подкладывал сучья в костер, бегал к ручью, носил из кузова мешочки и свертки. Большой лоскут чистого брезента заменил скатерть, а на нем Тимка живописно разложил ломтики шпика, красную горбушу, чеснок и снял с огня котелок с дымящейся картошкой. Покончив с хлопотами, Тимка приволок из кабины сиденья и уселся возле костра.

Как и большинство сибиряков, Тимка был немногословен. А может, просто не считал нужным разговаривать с попутчиком. Весь день Надя гнала машину на запад без отдыха, без остановок. А дорога была длинная, проголодался Тимка, видно, порядком, но без «хозяйки» ужинать не начинал и сидел в молчаливом ожидании.

Надя шла от ручья, свободно ступая босыми ногами по скошенной траве, В руке она несла снятый с себя комбинезон. Ситцевое платье ладно сидело на ее крупной и сильной фигуре. Она на ходу развязала косынку, и белокурая коса тяжело упала вниз. Степенно усевшись на приготовленное для нее место, огляделась.

Попутчик полулежал в траве и, казалось, дремал. Надя посмотрела на Тимку, кивнула в сторону незнакомца. Тимка послушно встал, подошел к человеку и тронул его за плечо. Тот вздрогнул и поднял голову. Тимка рукой показал ему на брезент. Человек отрицательно мотнул головой. Тогда Тимка сказал;

— С ней не спорь — оставит на дороге.

Человек неохотно приподнялся. Тимка легонько подтолкнул его к костру.

— Упираешься? — спросила Надя.

— Поймите, мне неудобно… И так даром везете. Еще и кормить хотите?

— Ты знаешь, сколько нам до места ехать?

— Еще двое суток, я думаю.

— Ну и что же, ты собрался все это время голодать? Человек ничего не ответил.

— Доеду я, пожалуй, раньше, — продолжала Надя, — ко тебе предупреждение: еще раз заспоришь — ссажу. А теперь поедим.

Попутчик подождал, пока она и Тимка взяли по куску, и, уже более не сдерживаясь, принялся за еду. Надя незаметно наблюдала за ним. Румянец появился на его впалых щеках, глаза блестели. Обжигаясь, он торопливо чистил картошку, старательно обсасывал рыбьи кости и подбирал хлебные крошки.