Фронт - [24]
Она положила полушубок и шапку на топчан. Сережа принес из бокса метлу, смущенно пробормотал:
— Да я бы сам, елки-палки… Но Надя оборвала его:
— Беги, пока Константин не выпустил воду из радиатора. Пусть сольет в ведро, и ведро принеси мне. Да скажи, чтоб подождал заходить сюда.
18
Чай пили нехотя. Надя уже поела в бараке у Ольги, Горшков сидел на топчане, опираясь локтем о стол и прикрыв ладонью глаза. Со двора доносился ровный гул — это Обрезков прогревал двигатель перед выездом в дальний рейс. Молчание действовало на Сережу. Он искоса поглядывал на Горшкова и Надю, сопел над своей кружкой, обжигался.
Его выручил телефонный звонок: Примак требовал эмку.
Сережа торопливо снял с гвоздя ватник. Неловко ступая на носках по вымытому полу, вышел. Через минуту в темном боксе заворчал мотор, хлопнули ворота. Горшков пошарил под подушкой, вытащил скомканные портянки, изумленно посмотрел на них, потом неловко бросил под топчан. Вновь сунул руку под подушку и на этот раз вытащил кисет. Путаясь в тесемках, стал развязывать его.
— Вот, Надя… тут ваши деньги. Я так вам благодарен…
Надя сидела со скрещенными на груди руками и молчала.
— Я не обманывал вас и Тимошу. И не струсил. Действительно, хотел уйти на фронт, но Примак не отпустил. Так получилось…
Наде ни о чем не хотелось говорить. Она смотрела, как Горшков скручивает цигарку. Обрывок газеты дрожал в его руке, махорка сыпалась на пол… Согреть бы воды, отмыть бы эти с виду не сильные, но такие умные руки, перевязать ссадины, а потом положить растрепанную голову этого человека к себе на колени.
В темном боксе загрохотали по бетону подковки сапог, раздался сердитый шепот. В конторку вбежала Ольга — меховая шапка сбита на ухо, русые вол-осы растрепаны. За ней, пригнув голову, боком протиснулся в дверь Тимка; на его щеке красовалась царапина.
Надя недовольно сказала: — Вовсе покалечишь ты мне работника, Ольга.
Тимка счастливо улыбнулся:
— Ничего, стерплю.
Горшков, отвернувшись от света, сосредоточенно наматывал на указательный палец кусок попавшейся под Руку медной проволоки и сильно дымил цигаркой.
Надя подняла глаза на лампочку, сняла с плеч свою синюю косынку и помахала ею в воздухе.
— Хоть топор вешай. Как в таком дыму спать будете? А ну, идите все на волю, я здесь проветрю… Оставь, Костя, эту проволоку… — Выпроводив из конторки Ольгу и мужчин, она открыла форточку.
Все гуськом прошли через темный бокс. На дворе по-прежнему шел снег. Но теперь он был тяжелый и липкий. Ветер дул мягко, порывами. Вышла из конторки и Надя, в полушубке и шапке. Взяла Горшкова за руку:
— Пойдем, проводишь.
Тимка крутнул носом, набрал полную грудь воздуха.
— Растает к утру, поди. Чем в меня кидать станешь, Ольгушка?
— Поленом, — отозвалась сердито повариха.
За воротами было пустынно и темно, только невдалеке сквозь пелену падающего снега светились окна жилого барака да, мигая, раскачивался фонарь у проходной будки комбината. Там на столбе висел репродуктор, женский голос пел под баян:
И умолк мой ямщик, а дорога Предо мной далека, далека…
Тимка с Ольгой притихли, перестали кидаться снежками и шли впереди, как на деревенской гулянке, обняв друг дружку за плечи.
Надя сжала руку Горшкова:
— Мне Ольга все рассказала: и про прицепы и про моторы, что ты на свалке добыл. Ей теперь дрова и продукты в столовую к сроку привозят. А случалось, говорит, люди без обеда оставались, когда порожняк под погрузку ставили.
Они подошли к бараку. Ольга и Тимка ждали их на крыльце. Стали прощаться.
Горшков, ничего не сказав, торопливо сунул в руку Наде деньги и сам зажал ее пальцы; он не видел, какие были у Нади глаза.
Возвращаясь в гараж, Тимка то насвистывал что-то веселое, то, щелкая языком, ловил ртом снежинки. Горшков шел, опустив голову. Неожиданно он спросил:
— Ваш совхоз от Петропавловска далеко?
— Да нет. На тракту же он. Мы на базар туда ездим, за час добираемся.
Горшков торопливо полез в карман: — Я попрошу вас, Тимоша, когда поедете… Вот деньги. Там на Барнаульской улице есть детдом… Тимка повернул голову:
— Это с зелеными-то ставнями? Горшков остановился:
— Вы знаете его?
— Я-то?.. — Тимка замялся. — Ты спроси у хозяйки. Она туда заходила, пимы детские, да рукавички, да еще кой-чего носила. А я при машине оставался…
Он не договорил: Горшков уже бежал назад к бараку.
Ольга стаскивала через голову платье, когда внезапно распахнулась дверь. Девушка взвизгнула, прыгнула в постель и натянула одеяло до подбородка. Надя, в расстегнутой кофте, босая, стояла на половике посреди комнаты. Она не пошевелилась, только ее пальцы, переплетавшие косу, замерли.
Горшков подошел к ней, медленно стянул с головы шапку:
— Вы были у моей дочки в Петропавловске… Вы сделали для меня… — голос его прервался.
Надя попятилась, запахнула кофточку.
— Притвори дверь. Не лето ведь… И если что делала, то не для тебя, а для себя. Разве я знала, что скоро встретимся?
Горшков быстро нагнулся и дрожащими губами прижался к ее руке.
— Ты что… что… — пробормотала Надя. Она выдернула руку и как-то удивленно посмотрела на нее, загрубевшую от руля и бензина.
Горшков стоял, комкая в руках шапку. За его спиной поднялась, кутаясь в одеяло, Ольга и тихо затворила дверь.
Читателям хорошо известны книги Э. Офина «Держу в руках огонь», «Рядовой Лесной республики» и др. о школьниках - участниках форпоста Зоркого. Все эти книги являются частями повести «Формула ЧЧ», которая в настоящем издании впервые предлагается читателю. В школе, дома, в мастерских, на улице, в пионерлагере ребята переживают многие приключения, сталкиваются с трудностями. Порой возникают положения, из которых, казалось бы, и выхода никакого нет. Но есть чудесная, магическая формула ЧЧ. Следуй ей всегда и во всем, и тогда не страшны никакие препятствия.
Рассказ Эмиля Офина «Контрольная по химии» был опубликован в журнале «Искорка» № 9 в 1966 году.
Сборник Эмиля Офина назван по заглавной повести, хорошо знакомой читателю, «Тёплый ключ». Два пионерских лагеря расположились в сосновом бору. В одном ребята живут интересно — ходят в дальние походы, купаются в настоящей реке, а не в каком-нибудь мелком ручейке. Их никто не назовёт «инкубаторными цыплятами», как ребят из лагеря «Искорка». Но, оказывается, прозвище это несправедливо. «Цыплята» страстно завидуют соседям. Они совсем не «инкубаторные». Они смелые и находчивые. Взять хотя бы ту страшную ночь, когда во время грозы ручей затопил палатки…В книгу вошли также повесть «Держись, Витька», рассказы «Сорок секунд», «Ушастик» и другие.Издание второе.
Многие юные читатели знают писателя Эмиля Михайловича Офина как автора книг "Оставляющие след" и "Формула ЧЧ" – о школьнике Игоре Соломине и его друзьях. В новом произведении писателя – сборнике "Полька-тройка" – вы встретитесь с другими героями, вашими старшими товарищами: с шоферами Костей Бондарчуком и Левой Королевичем, с врачом таежной больницы Ниной Павловой и геологом Андреем Беловым и многими другими. Это люди, влюбленные в свое дело, готовые в любую минуту прийти на помощь попавшему в беду, знающие цену честному слову и веселой шутке.
В книгу Бориса Николаевича Шпажникова вошли семь рассказов о природе и животных. Название сборнику дал рассказ «Удивительное похищение». Но это вовсе не криминальная история, рассказ о том, как пчелы перетаскали целую банку варенья к себе в улей. Здесь же можно прочитать рассказы о жизни бурундуков, о жизни шмелей и их отличии от пчел, о ручной рыси, которую спас человек, об уже, которого почему-то назвали Карлушей, о маленьком медвежонке и о паре веселых енотов, которых звали Ен и Енька. Автор очень любит животных и умеет заботиться о них.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли две повести известного современного македонского писателя: «Белый цыганенок» и «Первое письмо», посвященные детям, которые в трудных условиях послевоенной Югославии стремились получить образование, покончить с безграмотностью и нищетой, преследовавшей их отцов и дедов.
«В джунглях Юга» — это приключенческая повесть известного вьетнамского писателя, посвященная начальному периоду войны I Сопротивления (1946–1954 гг.). Герой повести мальчик Ан потерял во время эвакуации из города своих родителей. Разыскивая их, он плывет по многочисленным каналам и рекам в джунглях Южного Вьетнама. На своем пути Ан встречает прекрасных людей — охотников, рыбаков, звероловов, — истинных патриотов своей родины. Вместе с ними он вступает в партизанский отряд, чтобы дать отпор врагу. Увлекательный сюжет повести сочетается с органично вплетенным в повествование познавательным материалом о своеобразном быте и природе Южного Вьетнама.
Так уж повелось испокон веков: всякий 12-летний житель Лонжеверна на дух не переносит обитателей Вельранса. А каждый вельранец, едва усвоив алфавит, ненавидит лонжевернцев. Кто на уроках не трясется от нетерпения – сбежать и проучить врагов хорошенько! – тот трус и предатель. Трясутся от нетерпения все, в обеих деревнях, и мчатся после занятий на очередной бой – ну как именно он станет решающим? Не бывает войны без трофеев: мальчишки отмечают триумф, срезая с одежды противника пуговицы и застежки, чтоб неприятель, держа штаны, брел к родительской взбучке! Пуговичная война годами шла неизменно, пока однажды предводитель лонжевернцев не придумал драться нагишом – позора и отцовского ремня избежишь! Кто знал, что эта хитрость приведет затянувшийся конфликт к совсем не детской баталии… Луи Перго знал толк в мальчишеской психологии: книгу он создал, вдохновившись своим преподавательским опытом.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.