Фридрих Великий - [168]
Между тем перспективы мира и общеевропейское соотношение сил неизбежно находились под воздействием текущей военной ситуации. Прусская армия была на зимних квартирах, так же как и большая часть австрийской армии. Однако в Центральной Германии принц Фердинанд и ганноверцы должны были противостоять французам и имперцам, оккупировавшим Гессен-Кассель. Фридрих довольно резко отзывался о достойной сожаления пассивности в действиях по выдворению оккупантов. В войсках Фердинанда находился прусский отряд, и король не видел смысла оставлять его там, если принц не активизирует действия. Это было и в британских, и в германских интересах, и он стремился сделать все, чтобы Питт знал его позицию. Конечно, трения между Францией и Ганновером в Северной Германии способствовали поддержанию заинтересованности Британии в участии_в военных действиях в Европе, но существовала и оборотная сторона: военные успехи Франции приведут к неуступчивости французов и нежеланию добиваться мира, к чему их будут подталкивать из Вены и Санкт-Петербурга.
Военная ситуация в этой части Германии, таким образом, помимо собственно стратегической, играла важную роль в дипломатии. В феврале 1761 года войска Фердинанда добились некоторых успехов в Готе и Гессен-Касселе; ганноверцы генерала фон Шпор-кена и пруссаки генерала фон Зибурга разбили франко-имперскую армию, захватив 3000 пленных и 4 знамени, — довольный Фридрих назвал это «Cette belle expédition»[261] и написал сестре Ульрике, что французы точно хотят мира и это желание еще более усилится «теперь, когда мы погнали их из Гессена». Достижения Фердинанда, писал он герцогине Саксен-Готской, вероятно, станут важным элементом в процессе поиска мира, который желателен «во имя блага Германии, во имя человечности и всех воюющих государств». Он обычно обращался к ней «топ adorable Duchesse»[262] и мой любимый корреспондент.
Оптимизм Фридриха оказался преждевременным. К началу апреля против Фердинанда в Вестфалии действовала уже не одна французская армия, а две. Фридрих считал ситуацию трудной и полагал, что она поможет Австрии в подстрекательстве к продолжению войны, а также ослабит переговорные позиции Британии и Пруссии. Поэтому потребность в переговорах становилась еще более настоятельной. Британия все еще оставалась сильной стороной, но при этом он отмечал в письме к Клипхаузену, что «большинство британских министров обладают лишь общими сведениями относительно того, что происходит за пределами Англии!» Лорда Холдернесса на посту государственного секретаря в Лондоне сменил граф Бьют, и Фридрих не знал точно, какова его точка зрения на происходящие события. Он писал сестре Амелии, что, несмотря на предложения о мирной конференции, Австрия не намерена серьезно смотреть на перспективу ее проведения. Грядет шестой год его войны, и приходится надеяться только на самого себя.
Фридрих был до крайности раздражен, когда ему доложили в июне, что Питт, которым он восхищался, открыто обратился к Кпинхаузену с просьбой выяснить, на какие жертвы ради мира Пруссия готова пойти. «Ни на какие!» — был ответ, его следовало передать англичанам без всяких недоговоренностей. Сообщение достигло цели, хотя Фридрих полагал, что было бы правильно написать в июле письмо непосредственно Питту, сославшись на то, что его посол в Лондоне «все понял не вполне верно», и ясно изложить позицию и ее исторические обоснования. Саксония роптала, Генрих и многие другие, включая Митчела, считали, что требования Фридриха к населению необоснованно жестки: в Лейпциге арестовали пятьдесят торговцев под залог выплаты городом требуемых 2 миллионов крон. Фридрих не стал обращать внимания ни на какие увещевания. Война продолжалась, и ее нужно было оплачивать.
В Константинополе фон Рексин 2 апреля подписал договор между Оттоманской Портой и Пруссией. Эффект был скорее демонстративным, чем практическим, но Фридрих посчитал, что он имеет некоторую ценность. Он получил сведения, что австрийцы и русские собираются повторить кампанию 1760 года.
У Фридриха появился новый источник информации относительно планов России. Генерал Тотлебен, командовавший русскими войсками во время совместного австро-русского рейда на Берлин в 1760 году, был поставлен во главе экспедиции против Кольберга на Балтике. В какой-то момент с ним удалось установить контакт через уважаемого еврейского торговца, le juif Sabatky[263], состоявшего на службе у Фридриха. Тотлебена убедили уговоры Сабатки и деньги Фридриха, и он согласился давать информацию о намерениях русских. Деньги ему платили не только за информацию, но и за обязательство гуманно относиться ко всем подданным прусского короля, которые окажутся в зоне его действий. Что касается планов русских, то они, похоже, предполагали вновь послать 25-тысячный корпус на соединение с Лаудоном в Силезии, в то время как другой проследует через Померанию в направлении Кольберга. Основные силы армии, вероятно, пойдут в Силезию, но все это станет возможным, только когда зазеленеет трава.
