Фридрих Великий - [158]

Возникали новые неприятности. 4 сентября в Дрездене сдался имперцам генерал фон Шметтау, решив, что ранее получил такое разрешение от деморализованного короля. Он ошибся, и Фридрих показал это очень ясно сценой беспричинной вспышки ярости. В середине октября Генрих отошел к Торгау-на-Эльбе, и Фридрих написал ему: «Местность между Торгау и Лейпцигом очень ровная, и именно там ты можешь атаковать неприятеля. Если ты не станешь рисковать, то ничего не добьешься!» Это могло показаться несправедливым по отношению к удачливому полководцу, чьи суждения Фридрих уважал, но Генрих и сам в это время пребывал в подавленном состоянии и видел все в мрачных красках, король умышленно вносил в письма оптимистические поты, особенно после британских успехов в борьбе с французами в Канаде. «Противник отступает в Саксонии и Богемии. Вот увидишь, французы запросят мира, им он нужен не меньше, чем нам. О собственной ситуации не тревожься — я могу подойти к тебе с кавалерийскими подкреплениями за четыре часа. Через восемь дней все из черного станет белым — у нас будет мир еще до наступления весны». Во всем этом содержались элементы моральной поддержки, но Фридрих понижал, что некоторые его приближенные, и Генрих относился к их числу, находятся в депрессивном состоянии и настроены пессимистически в отношении продолжения войны.

На самом деле в армии уже пошли разговоры, что принц Генрих мог бы более успешно возглавлять ее, чем король, — проигранное сражение является сильным ударом по репутации Фридриха. К тому же всем было известно: между братьями существует и всегда существовала ревность. Митчел позднее писал, что предпочел бы, чтобы они всегда находились в разных армиях: «На одном небосклоне не может быть двух солнц».

Письма Фридриха в этот период полны мыслями о мире и отражают его оптимистический настрой. В конце октября он писал Финкенштейну, что в результате британских успехов в Америке, на море и в Германии Франция понесла урон и примет любые условия Британии: «А что выгодно нам, в Европе? Британия будет играть доминирующую роль в Германии, которую до сего времени играла Франция. Это хорошо, поскольку поставит барьер против влияния России. Британия и Россия способны быть подходящим противовесом Австрии». Чтобы содействовать такому развитию событий, Фридрих, используя третьи страны, пытался убедить русских министров, что французы недалеко ушли от австрийцев и хотят заключения мира, поэтому русские могут «оказаться в двойном проигрыше» (left in the lurch) (выражение Митчела). Некоторые сообщения, приходящие из России, намекали на то, что и русские тоже могли бы согласиться на мир. А может быть, деликатно спрашивал Фридрих, был бы полезен разумно предложенный кому-нибудь в Санкт-Петербурге подарок в денежном выражении? Все это являлось следствием неудач Франции в Канаде: 12 сентября британцы захватили Квебек.

Прусская армия также начала восстанавливаться. У Генриха было около 60 000 человек, и в ноябре Фридрих после нескольких длительных и тяжелых маршей присоединился к нему у Эльстерверды, к северо-западу от Дрездена. Короля воодушевили победы Фердинанда над французами, и он подталкивал его к более активным действиям, нацеленным на полное вытеснение их из Германии, в то время как Фридрих и Генрих будут беспокоить Дауна, угрожая коммуникациям между Богемией и Саксонией и пытаясь принудить фельдмаршала покинуть Дрезден.

Существовали и другие неприятности, помимо сдачи Шметтау Дрездена. В ноябре 1759 года Фридрих послал Финка с 15-тысячным войском к Максену, западнее Пирны-на-Эльбе. Максен расположен на возвышенности, поэтому армия, удерживающая его, могла контролировать дороги из Богемии в Дрезден. «Там у тебя будет хорошая, защищенная позиция», — писал Фридрих Финку. К сожалению, Даун оказался более расторопным. Он понял при Гохкирхе, что если часть прусской армии изолировать от основной, как отряды Финка, и противопоставить ей превосходящие силы, то ее вполне можно победить. Он занял все высоты, господствовавшие над путями отхода пруссаков с позиций, и 20 ноября атаковал их с юго-запада, в то время как генерал Ласи начал атаку с юго-востока и севера. У каждого их них — у Дауна и Ласи — было столько же солдат, сколько у Финка, к тому же он проспал марш австрийцев к линии атаки. Подвергшись массовому натиску превосходящих сил неприятеля, Финк потерял половину орудий и часть людей. На следующий день он сдался с оставшимися войсками — 13 000 человек. Последующие годы войны Финк провел в австрийском плену, в конечном счете предстал перед военным судом и был приговорен к году заключения в крепости. Письма Генриха содержали мало приятного для Фридриха. «Кто бы ни командовал под руководством короля, обязательно потеряет из-за этого честь и репутацию», — это написано их брату Фердинанду. «Он швырнул нас в жестокую войну, и только отвага генералов и солдат способна вытащить нас из нее…» Генрих полагал, что Финк развернулся на немыслимой позиции. И вскоре Митчел вновь писал домой о непримиримых разногласиях между королем Пруссии и его братом. Сказано несколько преувеличенно, но то, что на какое-то время страсти накалились, не вызывает сомнения.