Фридрих Барбаросса - [52]

Тогда он решил вернуться в Германию. Вскоре он уже был в Ульме. Тем временем в Лукке умер Виктор IV (26 апреля). Рейнальд фон Дассель без колебаний принялся убеждать своих кардиналов дать ему преемника. Был избран Гвидо да Крема, который стал Пасхалием III. Мнения императора не спросили, но он согласился с этим избранием. Это тоже явилось оплошностью, ведь было бы гораздо проще воспользоваться ситуацией и все переиграть по новой. Но этого Фридрих не хотел. Раскол продолжался, усиливая партию Александра.

Таким образом, летом 1164 года императорская политика оказалась в затруднении во всех отношениях. Папа, признанный империей, приобретал все более решительных и многочисленных противников; к тому же он находился не в Риме. Города полуострова, усмиренные на какое-то время, вновь начинали сопротивляться. Приходилось отказаться от похода в Пулию.

При всем том, однако, итог этих пяти лет был далеко не отрицательным. Отлучение от церкви, провозглашенное Александром III, практически ничего не изменило, оно не вызвало никакого протеста; немецкие прелаты — сторонники Александра III никогда не переставали считать Фридриха своим законным монархом и повиноваться ему. Милана, главного и самого грозного противника в Италии, больше не существовало; многие ломбардские города и большинство североитальянской знати поддерживали императора; в центре страны укрепились немцы. Фактически никогда еще позиции императора не были так прочны на этом полуострове. А поскольку, кроме всего прочего, королевская власть в Германии пустила глубокие корни и всеми почиталась, то авторитет Фридриха был огромен и невредим.

Несмотря на трудности и неудачи, все это, а именно — убежденность в своей силе, констатация реального успеха с момента его прихода к власти и непоколебимая самоуверенность и амбициозность — объясняет решения и крупные мероприятия следующих месяцев.

ГЛАВА VIII Время храбрости и энергии (1164–1168)

Фридрих Барбаросса вернулся в Германию летом 1164 года с намерением вновь отправиться в Италию, как только он соберет армию. Смерть Виктора IV как будто не повлияла на его решение, ну разве что самую малость. Будучи убежден, что до сих пор действовал не очень успешно из-за неудачного стечения обстоятельств, он ничего не изменил ни в своей программе, ни в своих методах. Первоочередной целью стало наступление на Рим, куда путь был подготовлен Рейнальдом фон Дасселем, и там он положит конец расколу. Это должно было, по его мнению, обескуражить другие итальянские оппозиционно настроенные группы, чью силу он недооценивал; присутствие в Риме поднимет его авторитет. Что же до Сицилии, то ею он займется позже.

Если теперь он больше, чем ранее, выдвигал на первый план желание подчинить себе Рим, то только потому, что вдруг понял тонкие оттенки сомнений и неискренности в отношении к его папе. При жизни Виктора IV это его не поражало; но кончина одного из пап и избрание другого открыли Фридриху глаза. Несмотря на смерть Эберхарда Зальцбургского (июнь 1164 года) и приход на смену ему епископа из Пассау Конрада, из семьи герцогов Австрийских, а следовательно, родственника императора, однако весьма сдержанного в отношении папской проблемы, александровский клан не переставал усиливаться и в самой Германии, и даже выходить на первый план. Фридрих наконец отдал себе в этом отчет, а также отметил, что большинству епископов недостает убежденности. Поэтому по возвращении в свою страну он постарался прибрать к рукам епископат. Видимо по этой же причине он отобрал руководство имперской канцелярией у Рейнальда фон Дасселя, весьма грубого и неловкого человека, ставшего особенно нелюбимым после организации им избрания Пасхалия III без согласования с императором. Фридрих заменил его судьей из Мерзебурга Христианом фон Бухом, которому в 1161 году помешал стать архиепископом Майнцским, а потом взял к себе на службу. Но Фридрих не расстался с Рейнальдом, оставив его архиканцлером Италии и архиепископом Кельнским, и поручил ему наиболее трудные дела.

Он велел ему провести очень важные переговоры с королем Англии Генрихом II Плантагенетом. Дело в том, что этот король до сих пор был одним из самых твердых сторонников Александра III. Впрочем, весь англо-нормандский епископат поддерживал Александра III. Но сам король не торопился заявлять о своей приверженности Александру III из опасения, что Людовик VII поддержит Виктора IV и заключит союз с немцем против него; он даже предложил поддержку Александру III взамен снятия возрастного ограничения для женитьбы своего сына. Но когда во время свиданий в Сен-Жан-де-Лон он увидел, что угроза эта может вот-вот материализоваться, то начал действовать без промедления и предоставил свои силы в распоряжение своего папы, что произвело впечатление на Капетинга и помогло ему понять, насколько иллюзорна немецкая помощь. Но, продолжая политику на восстановление монаршей власти в своих владениях, король Англии в 1164 году столкнулся с человеком, которого в свое время сам же из-за какой-то пустяковой милости и по расчету сделал приматом Кентербери и который в конце концов оказался не совсем верным, — с Томасом Бекетом. Бекет во имя священнических свобод и привилегией церкви воспротивился королевским решениям, вошедшим в Кларендонское уложение (январь 1164 года). В октябре того же года, вероятно, опасаясь ареста, он бокал из Англии и нашел убежище во Франции, где Людовик VII охотно предоставил ему приют. Он тут же отправился в Санс, где находился Александр III, чтобы объяснить ему свое поведение. Папа, хоть и не одобряя его полностью, осудил многие положения Кларендонского уложения (ноябрь). Ввиду такого недружественного отношения и осложнений Генрих II решил если не переметнуться в другой лагерь, то, по крайней мере, попробовать шантажировать Александра III. Он дал ему понять, что вполне может перейти в сферу подчинения императорского ставленника. Фридрих сразу же сообразил, что можно извлечь из этой новой политики: это был новый способ изолировать Александра III и продолжить с Генрихом II операцию, некогда начатую в Сен-Жан-де-Лон с Людовиком VII. Вместе с тем он, видимо, не дал себя успокоить иллюзиями по поводу истинных возможностей короля Англии, стесненного в своих действиях тем, что духовенство его оставалось верным бывшему кардиналу Роланду. Вероятно, он подумал, что в области международных отношений отдаление Плантагенета от александровской группы ослабит ее. А в области внутренних отношений он мог воспользоваться случаем и вернуть доверие своим сторонникам, дать встряску инертным колеблющимся, может быть, устранить противников, то есть опять взяться за антиалександровскую деятельность, уже несколько месяцев пребывавшую в состоянии паралича.