Фридрих Барбаросса - [34]

С конца 1155 года его главные мысли были устремлены к этой стране. Предприятие, задуманное в это время и запланированное на весну 1158 года, нужно было тщательно подготовить в военном и дипломатическом плане. Для выполнения этой «задачи» Фридрих, воспользовавшись кончиной архиепископа Кельнского Арнольда (14 мая 1156 года), который фактически руководил имперской канцелярией, окружил себя новыми людьми. Самым главным и самым активным среди них был клирик, председатель соборного капитула в Мюнстере с прошлого года Рейнальд фон Дассель. Обладающий живым умом, предприимчивостью, пламенный сторонник империи, которую он желал вознести как можно выше, считающий, что власть избранника немецких принцев должна распространяться на весь христианский мир, кроме того — храбрый и набожный, Рейнальд, которого король сразу же назначил своим канцлером, в течение одиннадцати лет был самым главным советчиком и наиболее верным слугой, преданным своему господину как никто другой. Но, поскольку он обладал теми же достоинствами и недостатками, что и король, еще сильнее рвался в бой, ему случалось иногда толкать короля на небезопасные пути. С таким помощником, однако, можно было приступить к большой имперской политике в Италии, до этого момента почти не затронутой.

ГЛАВА VI Срыв Констанцского договора и первая итальянская кампания (лето 1156 — лето 1159)

Через несколько дней после брачной церемонии в Вюрцбурге произошло событие, которого император не мог предвидеть и которое нарушило всю систему данных по итальянской проблеме. 18 июня 1156 года папа Адриан IV заключил с королем Сицилии Вильгельмом I соглашение, которое историки называют Беневентским конкордатом.

Чтобы лучше уяснить себе цепь событий, которые привели к этому соглашению, нужно вернуться к ситуации, сложившейся летом 1155 года, когда Фридрих покинул Италию. В тот момент сицилийская угроза святому престолу оставалась серьезной. Отлученный от церкви король должен был, естественно, отступить от Беневенто, который он осадил в мае, чтобы пойти в Пулию на подавление сопротивления баронов, поддерживаемых византийским императором Мануилом Комнином, предложившим, как мы уже знаем, Штауфену союз и совместные действия. Но опасность оставалась, тем более что папа не мог вернуться в Рим и навести порядок на своих землях. Зато Вильгельм I несмотря на продолжавшиеся серьезные затруднения был склонен к переговорам и даже к оказанию помощи, возвращаясь к той политике, которую неоднократно практиковали его предшественники.

Впрочем, в то время в курии некоторые кардиналы считали союз с германским императором иллюзорным, бесполезным и опасным. Иллюзорным — потому что он предполагал тесное сотрудничество двух партнеров на принципах равенства, что было невозможно ввиду материальной слабости римской церкви по сравнению с обновленным авторитетом и властью империи. Бесполезным — потому что Барбаросса намеревался вмешаться в итальянские дела, не заботясь об интересах папы, что он и доказал в 1154–1155 годах, сильно разочаровав самых верных своих сторонников. Наконец, опасным — так как именно его амбиции, желание возвысить славу империи, его действия на полуострове и угрозы насилия (как это было в Милане), направленные против тех, кто посмеет оказать сопротивление, не могли не быть предосудительными в отношении свободы и прав церкви. Поэтому приходилось задавать себе вопрос, не является ли сила предпочтительнее сердечного союза и не следует ли перед началом сотрудничества уточнить позиции и цели каждой из сторон. Так думал среди прочих и Роланд Бандинелли из Сиены, долгое время преподававший в Болонье каноническое право. Его в свое время призвал к себе Евгений III и сделал канцлером римской церкви, доверив тем самым важнейшие обязанности в папской администрации.

К сожалению, осенью 1155 года курия не могла решить, каким образом удерживать Фридриха на расстоянии все то время, пока будет существовать угроза со стороны Вильгельма I. И Адриан IV продолжил антисицилийскую политику. Он связался со взбунтовавшимися баронами и прибыл в Беневенто, чтобы в качестве сюзерена страны принять присягу непосредственно от некоторых из них, как если бы монарха вовсе не существовало. А тот как раз в это время был серьезно болен. В течение нескольких недель он не мог выдерживать сопротивление восставших. В первые дни 1156 года он чуть не стал жертвой заговора, составленного против него аристократами. Но едва оправившись от болезни, Вильгельм оценил опасность и, будучи человеком ловким, решил пойти на переговоры и попросить снять с него анафему. В начале весны он направил послов, которые предложили папе принести присягу, поклясться в верности, возместить ущерб, нанесенный церкви, оказать действенную и постоянную помощь против Римской коммуны и, наконец, предоставить ему большую финансовую поддержку.

Это привело папу и кардиналов в затруднение. Курия долго обсуждала эти заманчивые предложения. Одни придерживались мнения, что их нужно отклонить, потому что Папское государство не может выйти из союза с Германией и вести переговоры на этих чисто политических основах, которые в итоге приведут к восхождению Вильгельма на трон в Палермо, а это означает нарушение Констанцского соглашения, даже если этот договор и не запрещает явно вести переговоры между римской церковью и Сицилией. Зато другие члены курии подумали, что лучше согласиться, так как это станет способом улаживания сицилийского вопроса и римской проблемы и одновременно получением полезной поддержки перед угрозой амбиций, которые обнаруживает Барбаросса. И, наконец, третьи рассудили, что в такой форме не следует соглашаться на предложения Вильгельма, а чтобы договориться с ним, важно уточнить положение церкви в нормандском королевстве, то есть не целесообразно ограничиваться только политическими разговорами. Эта группа не была явно настроена против Сицилии, но требовала более широкой дипломатической дискуссии.