Фрейлина императрицы - [20]

Разумеется, думал пан, эти приезжие такой большой суммы не дадут и уедут обратно просить дальнейших приказаний. И когда-то еще москали доедут до Москвы и объявят о своей неудаче, да когда-то еще снова пошлют их сюда с новым предложением. А между тем, покуда он успеет обделать свои дела, близкие его сердцу. До тех пор Софья Сковорощанка перейдет в полное его владение, уже не как к пану помещику, а как к влюбленному в нее. А затем, через каких-нибудь полгода, когда явятся снова москали за Сковорощанками, он получит крупную сумму и с удовольствием отдаст им всю семью, с Софьей включительно. Таким образом, две его цели будут достигнуты.

В полдень пан Лауренцкий повидался с загадочными гостями, ночевавшими в Дохабене в ожидании его ответа.

Секретарь берг-коллегии был искренно и неподдельно изумлен ответом пана шляхтича.

– Помилуйте, господин Лауренцкий. За эти деньги в России можно купить целых три имения, целую округу, целый городок! – возразил москаль.

– Да и у нас также большую вотчину можно купить, хоть бы вот одну из Радзивиловых, – смеясь, отозвался шляхтич. – Но я полагаю, пан секретарь, семейство Сковорощанков стоит этого. Я полагаю, что вы, побывавши в столице Московского государства, вернетесь ко мне снова и привезете эту сумму сполна. У вашего хозяина денег много… Привезете!

– Не думаю, – уже загадочно смеясь, отозвался москаль.

Через несколько часов гости уже выехали из Дохабена.

Марья с семьею вздохнула свободнее. Избегнув опасности, ей оставалось только снова горевать о муже. Однако через двое суток, около полуночи, в доме Марьи произошла сумятица. Маленькие дети завыли, а старшие, Антон и Софья, мертво-бледные, дрожали как в лихорадке, поднятые вдруг со сна.

Марья, еще более перепуганная, едва могла отвечать на вопросы того, кто произвел эту сумятицу. В ее доме, пробравшись как вор, появился тот же секретарь берг-коллегии.

Напрасно он успокаивал женщину и детей, клялся, что никакого худа им не сделает, что он пришел мирно уговорить их ехать, чтобы свидеться с отцом.

– Поймите, глупая женщина, что я вас отвезу туда, где теперь Карлус, который томится о вас в разлуке. Чтобы вы верили мне, вот доказательство самое лучшее. Возьмите это себе.

И ночной гость выложил на стол две горсти денег, где было серебро и несколько червонцев.

– Вот вам для того, чтобы вы купили себе все нужное и собирались в дорогу. А затем тайком, как-нибудь ночью в заранее условленный час, выходите на большую дорогу, где я буду ждать вас с двумя телегами.

Долго уговаривал и усовещевал москаль и женщину, и старших детей согласиться тайно бежать из Дохабена и ехать в Россию, чтобы свидеться с Карлусом. Старшие дети только мотали головами, пугливо озираясь и ожидая каждую минуту появления вооруженных людей в помощь этому ночному посетителю.

Марья, несколько успокоившись, колебалась, глядя на деньги, высыпанные москалем на стол. Наконец, будто осененная лучом находчивости и присутствия духа, она выговорила:

– Никогда, ни за что не двинусь я с детьми отсюда. Если вы говорите, что должны свезти меня туда, где Карлус, и что он в ваших руках, а не в руках каких-нибудь разбойников, то пускай он сам явится с вами и возьмет нас. Пускай он также, явится тайком, ночью, мы будем готовы и в несколько минут выйдем за вами. С Карлусом и с детьми хоть на край света. А так, пан москаль, я не двинусь. Если вы что-нибудь злое предпримите, я в одну минуту всполошу всю деревню. Мы, с благословения пана священника и с разрешения пана Лауренцкого, убьем вас, зароем в землю, и к рассвету об вас и помину не будет. Благо, вы потихоньку и невидимо пришли. Уходите тотчас, или я сейчас же крикну в окошко одно слово, от которого сразу встанет на ноги весь Дохабен. Стоит мне крикнуть: «Москали!..» – и через минуту все мои соседи окружат эту избу.

Секретарь берг-коллегии будто смутился, вероятно понимая, что женщина не зря угрожает ему, что все ею сказанное может легко сейчас перейти в действительность. Он собрал деньги со стола…

– Очень сожалею. Прощайте, – выговорил он и быстро исчез, как и не было его.

– Обойти мне двор и задворки? – произнес Антон.

– Нет, ни за что на свете не пущу! – воскликнула Марья. – Они тебя могут украсть. Ты послабее Карлуса. Теперь я вас ночью выпускать не буду. А из деревни и днем не смейте отлучаться одни.

XIV

Когда-то Дирих был тоже крепостным холопом Лауренцкого, но был им подарен дальнему родственнику. На подарок этот расчетливый пан решился потому, что глуповатый и неспособный Дирих, по мнению своего пана; «умел добже зробить» – или хорошо работать только зубами и желудком. По пословице, вдвойне тут приложимой, что даровому коню в зубы не смотрят, родственник поблагодарил за подарок, но вскоре, убедясь, что дареный хлоп действительно ни на что не годен по глупости, отпустил «дарового коня» на волю, не положив даже никакого выкупа.

– Что-нибудь присылай. Что можешь! – сказал он хлопу в напутствие. – А нельзя – Бог с тобой…

Честный Дирих аккуратно посылал своему пану «с оказией» злотых десять, иногда и более, в год. Но эти злоты не всегда достигали кармана помещика, а оставались в руках хитроумной Трины.